Ну, разошелся, не на шутку. Я задумалась. Заманчиво, конечно. Да и Сергей Петрович не вызывал у меня неприятных ассоциаций.

— Я подумаю, — очень серьезно сказала я.

— Подумай. Ты девушка серьезная, с характером, сработаемся. Держи визитку, позвони завтра в двенадцать, если надумаешь. Приедешь, сама все посмотришь. Коллектив у нас хороший, тебе понравится.

Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. Конечно же, звонила Вилька.

— Ну, как все прошло?

— Отлично. Работу предложил.

— Здорово. А зарплата как?

Я сказала. Вилька присвистнула.

— Соглашайся и немедленно.

— Я думаю, — и добавила торопливо, что бы она опять не начала меня жизни учить: — Наверное, соглашусь. Терять-то мне нечего.

— Слава богу! Первые проблески разума за столько лет. Значит, не все потеряно. Ладно, увидимся.

Конечно же, я согласилась. Работа, действительно была не пыльная. Сергей Петрович приставил ко мне молодого парнишку, обязанного ввести меня в курс дела и научить пользоваться всякой офисной техникой. Так что через какое-то время я уже лихо пользовалась ксероксом, рассылала факсы и печатала на компьютере со скоростью пулемета, освоив слепой метод печати. Не все, конечно, получалось гладко с первого раза, но Сергей Петрович, ошибок как будто и не видел, а успехи неизменно отмечал и ставил в пример другим сотрудникам, что, я думаю, не прибавило ко мне любви с их стороны. Но я не очень переживала по этому поводу, сохраняя со всеми ровные отношения и не обращая внимания на косые взгляды некоторых сотрудниц, которые подозревали меня в любовной связи с шефом и совершенно напрасно, между прочим.

С первой же зарплаты я купила себе новый диван, о котором давно мечтала. Теперь уже я предлагала Вильке перебраться ко мне на работу, но та отказалась. К тому времени она уже прибрала к рукам своего шефа, «большого любителя кофе», и стала, как сама говорила, «серым кардиналом».

— Кофе уже, значит, не варишь? — поинтересовалась я как-то.

— Нет, — она блаженно потянулась на моем новеньком диванчике. — Для кофе другую взяли, с мозгами пожиже, ногами подлиннее. Сама выбирала. — Вилька вытянула свои, отнюдь, не короткие ножки.

— Не боишься конкуренции? — засомневалась я.

Вилька засмеялась от души:

— Не боюсь. Он у меня уже ученый. Поначалу ему там в голову что-то стукнуло — вообразил себя мачо. А я что, я ничего. Скромненько так в сторону отошла. Он объект новой страсти в охапку и на курорт модный поволок. А я ему и билетики, и отельчик супер-пупер, и номер для новобрачных, тридцать три удовольствия, не отказывай себе маленький ни в чем. Уехал, сказал на две недели, вернулся через пять дней. Чуть живой. Плакался потом. В душе-то он может и мачо, а как дело до тела, то, увы… Трудно ему в кровати скакать целыми днями. А девушка-то от большого ума решила, что чем дольше она его в постели продержит, тем больше он ее оценит. Оценил. «Видеть ее не могу» — кричал. Так что я вне конкуренции. Меня теперь берегут, холят и лелеют. Ну а ты как? Никто на твою нравственность не покушается?

— Нет, даже странно. Мужиков кругом море, а я как прозрачная, мимо меня как мимо пустого места.