— Да позвонила уже, — махнула рукой Вилька.
— А он чего? — полюбопытствовала я.
— Не знаю, — хмыкнула Вилька, — сказал, убьет.
— Кого? — не поняла я.
— Откуда ж я знаю, — пожала плечами она. — Рыкнул в трубу: «Убью!» и отключился.
— Блин! Вот теперь что делать? — сокрушилась я.
— Салаты крошить. У нас сегодня банкет. Забыла? Если ты, конечно, в состоянии.
— В состоянии, — кивнула я. — У меня даже насморка нет. Представляешь?
Глава 17
— Ну, что ты грустишь? — Вилька заметила мое подавленное настроение.
— Как-то зыбко все, — посетовала я. — Не люблю жить, не зная, «что день грядущий нам готовит».
— Ха! — откликнулась подруга. — А я предупреждала.
— Сама уговаривала, охмури, охмури, а теперь — предупреждала она… — беззлобно укорила я.
— Охмурить, не значит втюриться самой, — покачала головой Вилька, — а теперь, что ж, назвался груздем…
— Ага. Груздем. Вот где этот Краснов? Может, я при смерти, а ему и дела нет. Убью, говорит… Умора! Знаешь, на что это похоже? На день сурка — каждый день одно и тоже — кто-то хочет меня убить…
— Сурка, не сурка, но какого-то мерзопакостного животного точно, задери его коза! — улыбнулась Вилька. — Уму не постижимо! Редкостное везение у вас, девушка…
— Судьба, — пожала я плечами. — Прав был дервиш. Жалко, зуб утонул.
— За это надо выпить, — предложила Вилька.
— Обязательно, — кивнула я. — Давай. За крокодилов!
— Почему? — удивилась Вилька. — Я хотела за сурка.
— И за крокодилов, — настаивала я, чувствуя, что как путаются мысли.
Гости Екатерины Альбертовны давно разошлись, мы навели порядок и теперь сидели в Вилькиной комнате, предаваясь пагубной привычке к пьянству. Вилька сдалась первая, уснув прямо в кресле. Я вытащила из ее рук недопитый бокал с коньяком и тоже уснула, пристроив голову на подлокотник.
Утро ворвалось в мой сон гудками авто и звонкими детскими голосами. Я разлепила глаза и тут же зажмурилась. Где я? «Вилька, — позвала я пересохшим горлом, — воды принеси» Я вылезла из-под одеяла и, покачиваясь, стала озираться кругом. Старинное венецианское зеркало отразило мою бледную физиономию в обрамлении длинных спутанных волос. С удивлением разглядывая себя, я обнаружила свою потрясающую абсолютную наготу. Медленно проведя руками по бедрам, животу, груди, я нащупала, болтающийся на шее медальон. Опустив глаза, я рассматривала золотую побрякушку, когда, еле слышно ступая, сзади подошел он и положил руки на плечи. Закрыв глаза, я подняла голову и потерлась о его обнаженную грудь.
«Как было бы хорошо не открывать глаза», — подумала я, но придется это сделать, рано или поздно. Так было всегда. Как я не оттягивала этот момент, он все равно наступал. Темное стекло отразило меня и его темноволосую голову, склонившуюся к моей шее. Я чувствовала его дыхание. «Подними голову, покажи мне свое лицо», — умоляла я про себя. Этого никогда не происходило, но я продолжала надеяться и умолять. И тут он выпрямился и взглянул прямо в зеркало. На секунду я увидела его желтые львиные глаза и белоснежную улыбку. Я вздрогнула, резко обернулась и… проснулась в Вилькиной комнате, в черном кожаном кресле, с поджатыми под себя ногами.