Александра подхватила сумочку, шубку и вышла из студии. Больше парочка ее не интересовала.

Следовало придумать новый план, потому что болван-Вадик не нашел ничего лучшего, чем отдать коллекцию.

Те идиотки не знали, что она подлинная, и выпустили ее из рук, а этот идиот отдал сокровище просто так – из высоких чувств, которые, видимо, лишали его остатков соображения.

Александре нужно спешить, потому что Фиона и мать тоже знали о том, что коллекция подлинная и – девушка прекрасно это понимала – играют они только на время. Кто вперед. Фиона, мать или она, Александра. Только о том, что Александра тоже в игре, они, слава богу, не догадываются!

Время ее очень поджимало. По ночам ей снились деньги – курганы и горные вершины разноцветных, веселых бумажек, которые гарантировали ей свободу. В том, что именно деньги и только деньги могут дать ее, вожделенную, сладкую, горячо желанную, пахнущую Парижем, шиншилловым мехом и дорогими духами, Александра нисколько не сомневалась.

Нужно только протянуть руку, пошевелить ею, и рука утонула бы в кургане, и пальцы нащупали бы прохладную шелестящую бумажную свежесть – и взять! Но все что-то срывалось, шло наперекосяк, и в конце концов Александра сильно занервничала, потому что у нее не было пути назад.

Ей нужен партнер, который ничего не заподозрил бы и ни о чем не догадался!

Сначала она выбрала себе в партнеры Светку, с которой когда-то училась в школе, – та была самым удобным объектом, потому что могла подобраться к коллекции очень близко. Но для того, чтобы Светка подобралась, Александре пришлось все ей рассказать – и про саму коллекцию тоже!..

Все почти удалось, но Светка в последнюю минуту повела себя как-то странно, и с ней случилось… то, что случилось. О том, что именно произошло, Александра старалась не думать.

Она и на похоронах старательно отворачивалась от гроба со Светкой внутри. От ее каменного, странного лица с застывшей гримасой – почему ее хоронят в открытом гробу с этой ужасной гримасой на лице?!

Александре было дико, что Светку оставили на кладбище одну, среди унылых деревьев, крестов и камней, в холодной земле и узком ящике, в котором так неудобно лежать, – ни повернуться, ни вытянуться, – в нелепом нарядном платье, которого Александра никогда не видела на ней при жизни. Никогда и никто не заберет Светку вместе с ее дурацким платьем домой, где тепло и горит желтый веселый свет, где есть диван и чашка горячего чая, и телевизор бормочет веселое, и стучит подъездная дверь, и лает соседская собака Шайтан. Потом Александра как будто вспомнила. Ах да.

Светку не забрали, потому что она умерла, а все мертвые должны быть с мертвыми, им нет места среди живых. И все-таки раньше Александра представляла себе смерть как-то не так.

Не такой неотвратимой. Не такой… безвозвратной. Не такой… одинокой.

Резкий звук вывел ее из задумчивости. Звук произвел тихий «ботаник» Федор Петрович, уронивший на стеклянный стол сахарные щипчики. Сахар в галерее признавали только кусковой, и класть его в чашку следовало только особыми серебряными щипчиками. Федор Петрович в силу природной неловкости все никак не мог научиться ими пользоваться. Все ронял, рассыпал, промахивался мимо чашки. Вот кто был на самом деле решительно не приспособлен к быту!