– Ух ты! Смелая стала…

– Смелая. Скажи мне – зачем ты вмешался? Что ты такого ей сказал? И, главное, когда ты успел это сделать? – Меня трясло от негодования. – Ты что же – за моей спиной общался с Мэри, видя, как я страдаю?

Он сел и попытался обнять меня, но я вырвалась:

– Не надо! Я разговариваю серьезно.

– Я так и понял. Но я не общался с Мэри – тем более за твоей спиной.

– Алекс! – я повысила голос, и он поморщился:

– Не кричи. Я сказал тебе, как было.

– То есть Мэри соврала?

– Нет, она сказала тебе правду.

У меня возникло ощущение, что Алекс издевается надо мной специально, – этот звонок почему-то его разозлил, но он старался скрыть это от меня и потому вел себя таким образом.

– Я не хочу это обсуждать сейчас. Мне нужно успеть в кассу – еще открыто.

– Ты никуда не полетишь, Марго, – отрезал он.

– Полечу – и ты не хуже меня это знаешь. Я не брошу ее там!

Алекс вскочил – наконец-то его злость выплеснулась наружу. Сжав кулаки, он подступил ко мне, но я посмотрела ему в глаза и тихо произнесла:

– Только попробуй.

Он удивленно посмотрел на свои руки, словно не понял, как так вышло, разжал пальцы и бережно взял меня за плечи:

– Марго… я тебя прошу – не лезь.

– Как ты не поймешь… У нее никого нет – только я! Теперь даже отца нет!

– Марго… ты не можешь жертвовать собой ради…

– Не смей! Не смей так говорить! Она – все равно что ты! Все равно что ты – для меня! Я не оставлю ее там!

– Марго, нельзя всю жизнь водить за руку сумасшедшую девку…

– Не называй ее так!

– Хорошо, не кричи. Ты ведь сама видела, Марго, – Алекс погладил меня по волосам. – Я пытался ее спасти…

– Ты? Да ты же меня уверял, что Костя поверил в ее смерть! И что? Она умерла уже дважды!

– В третий раз умрет совсем, – буднично кинул он, и я оттолкнула его от себя:

– Ты…

Алекс развернулся и вышел, но на пороге задержался и бросил:

– И в этот третий раз по-настоящему убью ее – я.

Мы не разговаривали три дня – до моего отлета в Сибирь. Я все рассчитала – прилечу, заберу Мэри, вернусь в Москву и буду думать, как ее лечить. Сейчас, когда она осталась без Кости, Мэри вполне могла бы танцевать снова – возраст позволял, да и форму она вряд ли растеряла, но вот переломы… Это, конечно, могло представлять определенные трудности, все-таки для танцовщицы ноги – рабочий инструмент. Но я была уверена, что, когда Мэри окажется рядом, я сумею сделать все, чтобы она снова танцевала. Я обзвонила все известные мне клиники, занимавшиеся лечением и реабилитацией больных с переломами конечностей, нашла нескольких врачей, показавшихся мне надежными, и договорилась о консультациях. Алекс, слушавший эти телефонные переговоры, только усмехался, но не комментировал никак.

В день отъезда он повез меня в аэропорт сам, хотя я собиралась взять такси.

– Я должен убедиться, что с тобой все в порядке.

Со мной все было в порядке – я считала часы, оставшиеся до встречи с Мэри. Алекс же вдруг сделался каким-то странным – он постоянно держал меня за руку, обнимал, прижимался губами то к макушке, то к щеке.

– Ты как будто прощаешься, – улыбнулась я, стоя в очереди к стойке регистрации. – Я вернусь через три дня.