Прошлая ночь по моим стандартам была спокойной. Я поужинал с Элизабет и Лоис, избегая чрезмерного гостеприимства «Гуди Бигз» в интересах самосохранения. (Я придумал собственное прозвище «Гуди Бигз» — «Гудини», потому что надо быть волшебником, чтобы оттуда выбраться.) Так что этим утром я чувствовал себя замечательно.

До завтрака я сделал то, что должен был сделать вчера утром, — отправился на причал, чтобы выяснить, не собирается ли кто-нибудь на остров Тори. Я окликнул одного рыбака, который сидел на коленях спиной ко мне, глубоко зарывшись в сети.

— Простите…

Он обернулся и посмотрел на меня с ужасом. Это был рыбак, который дважды видел мои гениталии. Ни у кого из нас не было достаточно развитых социальных навыков, чтобы справиться с этой ситуацией.

— О, здрасьте! — продолжил я, почему-то чувствуя необходимость признать, что мы знакомы. — Вы случайно не знаете, не собирается ли кто-нибудь из рыбаков сегодня на остров Тори?

Но он только в оцепенении смотрел на меня. Не думаю, что жизненный опыт требовал от него разговаривать с тем, кого он видел голым, и я предпочел удалиться до того, как ему понадобится кардиостимулятор. (Возможно, он имелся на почте в комнате для посетителей.)

Другой рыбак у причала, который не видел меня без одежды, был повежливее. Он сказал, что Рори Макклафферти говорил, что собирается отвезти еще одну партию блоков на остров Тори сегодня в одиннадцать и с удовольствием возьмет меня с собой. Это были очень хорошие новости, и я пружинистой походкой возвратился на базу.

Девять миль воды, которые зовутся проливом Тори, отделяют остров от берега, последние несколько миль известны своим коварством, подвержены сильным ветрам и опасным течениям. Порой зимой остров становится недоступен с континента на целый месяц, и часто лодки не могут добраться туда или выбраться оттуда по три дня подряд. В тот день дул легкий бриз, но, к счастью, от берега, и известные свои коварством волны были значительно меньше, чем если бы задувал норд-вест. По словам Донахью, остров, заброшенный, скалистый и бесплодный, был заселен с доисторических времен, а сейчас на нем жили около ста тридцати человек, которые зарабатывали рыболовством, некоторые из них еще подрабатывали художниками, рисуя пейзажи с модной и подкупающей наивностью. Я не видел их работ, но у меня были большие сомнения по поводу того, что они вызовут серьезные дебаты в вопросе свободы абстракционизма и его жизнеспособности в мире конфликтов. Я решил, что лучше не поднимать эту тему, если только подобный разговор никак нельзя будет обойти.

— Тебе звонят, Тони, — сказал терпеливый Энди, которому порой угрожало превратиться в моего секретаря.

Это была Антуанетта из «Трехчасовой жизни», и в этот раз она была гораздо менее терпима к моей постоянной нерешительности, давая понять, что у них есть материал на следующий день и они могут обойтись без таких слюнтяев, как я.

— Слушайте, вы ни к чему в своей жизни не относитесь серьезно? — сказала она, и ее слова отдались холодным эхом обвинений, по меньшей мере, двух моих последних подружек.