– А что ты делаешь?!
– Не видишь разве? Кромсаю мачехино платье. В этом доме никто не умеет шить! Такое ощущение, что в королевстве тоже.
– А ты умеешь? – он прищурился и взял у меня ножницы.
– А то. В школе заставляли фартук шить и прихватку для чайника.
– И как успехи?
– Преподаватель по труду не отличил одно от другого. Ну, понимаешь, на фартуке был карман, а прихватка сама как карман, а фартук маленький…Честно говоря, я перепутала выкройки и прифигачила карман на прихватку. Тройку он мне поставил за труды. Сейчас думаю, за что такая несправедливость?! Прихватка была фриковой! Прикинь, с карманом! Туда можно было класть спички и прятать мелочь. Нет, мелочь бы высыпалась… А что ты делаешь?
– Исправляю то, что ты…
– Накосячила, да? Я так и знала! Это мое первое и последнее платье. Ну, не считая этого дерюжного и розового. Поплакать что ли? Слушай, Микки, а почему твоя маменька такая жадная?
– Понимаешь, Талия, есть такой термин – сытое сознание. Так вот у нее сознание вечно голодающего. Папаша Грэм взял мою мать в жены из разорившейся семьи. И теперь на протяжении всей жизни она боится вновь разориться.
– Надо же! А я думала, что было наоборот! И в сказке лесничий женится на богатом приданом своей жены.
– В какой сказке?
– А, проехали. Долго рассказывать. Но когда-нибудь расскажу. Что с платьем-то?
– Все будет в порядке, сестренка. Завтра сметаю и отстрочу.
– Что?! Ты умеешь шить?!
– А то.
– А почему завтра?
– Сегодня я иду на ужин к герцогу. Помнишь, он нас приглашал? Все еще отказываешься?
– Микки, сам пойми, мне не в чем идти!
– Я так ему и передам. Про твою уважительную причину.
– Передай, – улыбнулась я, довольная своим отказом. – Микки, – сказала я ему напоследок, – не помню, я тебе говорила спасибо за хрустальные туфельки?
– Говорила.
– Еще раз говорю! Прикольные шузы.
Он встал и пошел к двери.
– Микки, я говорила, что влюбилась бы в тебя?
– Говорила, – рассмеялся он. – Но об этом забудь. Вспомни про коронованную особу!
– Ну да, – хихикнула я, – куда мне с ней тягаться.
День 4. Луна в Раке или Фантазии больного воображения
Всю ночь я не сомкнула глаз. Во-первых, мачеха загоняла меня с мелкими поручениями. Во-вторых, вечером приехала соседка, важная особа с тремя кудельками на вытянутой лошадиной башке, и я должна была сидеть в гостиной и составлять им компанию. Все бы ничего, только перед этим мачеха взяла с меня слово, что я буду молчать. Я и молчала, раз обещала. Даже когда тетка обращалась ко мне с вопросами, мычала нечто невразумительное в ответ.
– Она у вас что, глухонемая? – радовалась соседка.
Чужое горе – соседям счастье. Ага! Точно-точно.
– Что вы, что вы, – взмахивала пухлыми руками мачеха. – Она весьма скромная молодая особа!
Зачем вводить соседей в заблуждение?! А когда я заговорю, что она скажет?
– Какая-то она у вас тощая. Такое впечатление создается, что у нее живот прилип к позвоночнику.
– Какой пассаж! Ох, дорогая моя, у нынешней молодежи это называется талией. Ее кстати, так и зовут. Милочка, познакомься с леди Эшлией.
– Бу-бу-бу-бу-бу…
Сама лишится дара речи, вредная маразматичка, похожая на сивого мерина! Но и мачеха хороша, припомню я ей эту экзекуцию.