ЧТО?!

— Не самое благозвучное название, конечно, но какое есть, — игнорируя всеобщий шок, продолжил отвечать анклавовец. — Название внутри БОРЛов обязательно наносилось, как я понимаю, для быстрой идентификации прибывшей спаскапсулы.

— Прибывшей… куда? — в звенящей тишине переспросил я.

— Не знаю, — пожал плечами собеседник. — Великий Путь насчитывал тысячи миров. Вроде бы сперва миры соединялись как бусины один за другим, чтобы попасть в следующий — надо было пройти от одного перехода к другому. Но потом были сделаны новые открытия, Великий Путь стал чем-то большим, появились «тупики» вроде нашей подстанции, служащие лишь одной цели — обслуживать и поддерживать супер-тракт. БОРЛы, сами знаете, могут как-то перемещаться в пространстве… надо думать, были и другие средства «срезать».

— Были, — вдруг подал голос Полак Трей, разом выделивший самое важное.

— Были, — согласился Горец. — Семь с половиной сотен лет прошло с Последней Аварии, и никто так и не появился хотя бы узнать причины произошедшего. Мы ждали. Мы ждали все эти века, поколение за поколением — они должны были посетить уцелевшую лабораторию… и не дождались. Думаю, означать это может только одно: Великого Пути больше нет. Остались одни осколки, вновь оказавшиеся изолированными миры, как наш.

Главный контур: перегрузка!

Что и следовало ожидать. Правда, кое-что изменилось:

Модуляционная ёмкость: ошибка! Осушение по внешним причинам!

И ещё, на другом терминале:

Юго-западная коллатераль: ошибка! Осушение по внешним причинам!

Горец сновал от пульта к пульту, поначалу не очень уверенно, по минуте зависая на каждом рабочем месте, но потом всё быстрее, уже даже не присаживаясь «перелистывал» экраны. Без толку, разумеется. Наконец я не выдержал:

— А что, кроме тебя у вас вообще некому управляться со всей этой машинерией?

— Ещё четверо, — посмотрев на меня с сомнением, всё-таки ответил экс-Рубежник. — Половина стандартной смены. В первых поколениях готовили всех, потом две смены, потом одну… теперь так. Всё равно смысла не было, если даже за приборами толком следить нельзя было. А свето-индикаторы… пойди, догадайся, что означает красный сигнал: то ли датчик приказал долго жить, то ли действительно случилось что-то… что всё равно не исправить. Все считали, что в центре Шрама даже развалин не осталось — в лучшем случае развалины.

Я втянул воздух, и, стараясь выдерживать ровный тон, проговорил:

— Но там, оказывается, осталась рабочая инфраструктура, во всяком случае, её часть. Которая удивительным образом отказала именно тогда, когда туда добрался генерал Кристиан.

«А всё потому, что никто из вас, дебилов, даже не попробовал пригласить адепта Света протереть мониторы! За семь долбанных сотен лет!!!» — чудовищным усилием воли мне удалось не проорать это вслух. Вместо этого я всё так же ровно спросил:

— Что меня интересует. Во-первых, знал ли папа, что творил? Во-вторых — как отрубить проклятый главный контур.

— Мы ни с кем не делились своими знаниями, никогда… кроме одного случая восемьдесят лет назад, — отведя взгляд, глухо признал бывший сослуживец. Он прекрасно понял невысказанные претензии. Впрочем, оправился он быстро: — Повторю ещё раз: мы все здесь были уверены, что генерал правильно определил цель, иначе нарушили бы собственные правила… ещё раз. Собственно, я и сейчас в этом уверен.