Царица же, очнувшись, с растрепанными волосами, стала бить кулаками себя по груди, валяться по земле, как рыба, выброшенная на берег, и горестно стенать, словно потерявшая детеныша буйволица или верблюдица:
– Эх, кто же моего любимого и милого сына – [словно] лотос
разорвал и разбросал здесь по земле?
Какой же враг мой здесь сегодня погубил сына моего,
чьи глаза прекрасны были, а лицо луне подобно?
Эх, как могу я быть еще жива,
видя здесь убитого сына своего любимого?
В самом деле, сердце мое – кусок железа, если
не разорвалось при виде такого несчастья!
Сегодня снилось мне, что кто-то мои груди отрубил мечом
и зубы вырвал; вот вскоре после этого скончался мой любимый сын.
[Снился также] сокол, унесший одного из трех голубиных птенцов, найденных мной,
и вот Владыка смерти похитил одного из трех сыновей, окружавших меня.
Ох, горестно исполнился тот зловещий сон!
После того, как царь и царица произнесли жалобным голосом много разных причитаний, они, снявши с себя все украшения и сопровождаемые большой толпой народа, воздали почести праху своего сына и /114/ отнесли мощи царевича на это место.
Ананда, если ты думаешь, что некто чужой был тогда юным царевичем, по имени Махасаттва, то не думай так. Почему же? Именно я был в то время царевичем Махасаттвой. Ананда, даже в те времена, когда я еще не был свободен полностью от страстной привязанности, неприязни и заблуждения, я помогал всем существам [спасаться] от адских и прочих страданий. Тем более сейчас, когда свободен от всех пороков и пробужден совершенно, я готов целые кальпы пребывать в адах ради каждого существа и освободить всех от сансары. Множеством разных подвигов, на которые весьма трудно решиться сердцу существа, я помогал всем.
– К Пробужденью высшему стремясь,
я многие Эпохи жертвовал собой;
когда бы я царем или царевичем ни стал,
другим я свое тело отдавал.
Помню вот царя из прошлых жизней;
его звали Махаратхой.
У него был щедрый сын -
прекрасный Махасаттва.
Он имел двух старших братьев -
Махапранаду и Махадеву.
Придя все вместе в лес густой,
они увидели измученную голодом тигрицу.
Тот благородный человек, охваченный состраданием, [подумал]:
«Тигрица эта голодом и жаждой измучена, поэтому
может съесть своих детенышей.
Отдам ей свое тело.»
И вот Махасаттва – сын Махаратхи, видя
голодную тигрицу и желая
спасти ее детенышей, движимый состраданием,
спрыгнул с кручи около нее…
Затряслась земля со всеми горами,
вспорхнули, улетели стаи разных птиц,
страх охватил зверей,
и погрузился этот мир во мрак.
Старшие братья -
Махапранада и Махадева /115/
искали и не находили Махасаттвы
в том красивом и большом лесу.
Со страдающим, болящим сердцем
они бродили по лесу почти в беспамятстве,
с покрытыми слезами лицами
искали в дебрях брата младшего.
И вот когда Махапранада
и Махадева – юные царевичи
пришли в то место, где лежала
ослабшая тигрица
с детенышами, то увидели,
что пасть тигрицы окровавлена,
а на земле -
несколько костей и пучков волос.
Узрели два царевича
на земле и кровь, поскольку
на нее упало несколько
капель крови [их брата].