— Тысячи?

Гвен иронически подняла бровь.

— Официально — шесть человек. Однако, согласно результатам последующей переписи, население Лондона уменьшилось почти на сотню тысяч… Куда, интересно, они все подевались? Историки верят королевским отчётам как Святому Писанию, хотя сообщником французских поджигателей мог быть даже родной брат короля, герцог Йоркский. Не стоит забывать, что годы спустя, будучи уже низвергнутым королём, он пытался вторгнуться в Англию с французской армией. Поэтому официальные сведения по меньшей мере сомнительны. — Она остановилась у кованых чугунных ворот в высокой белой стене, за которыми виднелись зимние скелеты облетевших деревьев. Откуда-то издалека доносилась приглушённая джазовая мелодия. — С Великим пожаром связано множество неразгаданных тайн… Возможно, Искра помогла бы их прояснить.

— И вернуть моего отца?

— Да… наверное. — Гвен прикусила губу, неловко отводя взгляд.

Джек решительно выпрямился, скрестив руки на груди.

— Ты о чём-то умалчиваешь! Что ты хотела сказать про Часовщика там, во дворе?

Она тяжело вздохнула и посмотрела ему в глаза:

— Ладно, скажу… Ты был прав, Джек.

— Когда я был прав?

— Ну насчёт отца… когда говорил с Сейди. Твои подозрения вполне обоснованны. Согласно данным министерства, Джон Баклз погиб три дня назад. Его каптенармус[7] был найден в Тауэре с ожогами и ранениями по всему телу. Сейчас он в реанимации, но ещё не пришёл в себя.

— Каптенармус? — Джек пытался понять, что она говорит, но слова не связывались в чёткую картинку.

— Ах да… У каждого искателя есть свой каптенармус… Ну вроде ассистента — как Ватсон при Холмсе[8]. Так вот, ассистента твоего отца обнаружили в Тауре без сознания. Он был один, но рядом — куча золы, и… — Она сглотнула комок. — Рядом лежали обгоревшие остатки шляпы… котелка.

— Но Часовщик…

— У него нет никаких доказательств, что твой отец жив. Что, если вся наша охота принесёт пользу одному Часовщику?

— Нет! — Джек отвернулся и судорожно сжал чугунную решётку. — Не может быть! Ваше министерство ошиблось.

— Понимаю, это тяжело слышать, но…

Он с силой тряхнул толстые прутья:

— Я сказал — нет! Подумаешь, обгоревший котелок. Мой отец жив! Мы найдём Искру и вернём его.

— Да, конечно… — вздохнула Гвен. — Ты прав. Глупо было с моей стороны…

Джек хмыкнул. Слишком уж легко она согласилась.

— Откуда вообще тебе всё это известно? — подозрительно прищурился он. — Ты ведь всего-навсего секретарь!

Она потупилась, прислонившись к стене.

— Ученик секретаря…

— Тогда откуда знаешь?

— Помнишь, я говорила про каптенармуса, который лежит без сознания?

— Да, а что?

Гвен отвернулась, разглядывая мостовую.

— Его зовут Перси Кинкейд. Это он научил меня всему, рассказал про искателей… готовил к работе в министерстве, сколько я себя помню. Он мой родной дядя.

— А-а… — Джек смутился. Ему не приходило в голову, что от злобного Часовщика могли пострадать и другие семьи. Теперь он понял, почему тревога и затаённая грусть на лице Гвен напоминали выражение лица его матери. — Мы отыщем Искру, Гвен, — произнёс он уже мягче, — обязательно отыщем. Освободим моего отца и заставим Часовщика ответить за всё зло, которое он причинил.