Но помимо этого привлекают их в набеги на Русь или в заграничные походы. К примеру, когда половцы нанимались на службу Византии. Да и русичи, случается, приглашают для усобиц. Это позволяет все еще держаться за привычные места, хотя сытным такое житье не назовешь. Но и менять что-либо не хватает духу. Здесь-то не сладко, но и в других местах их никто не ждет.

Михаил уже давно осознал, что с союзниками у него не больно-то ладится. Русичи готовы поддержать, но им палец в рот не клади. И ладно бы, подмяв под себя Пограничное, они поимели с этого пользу. Из-за общей раздробленности и междоусобиц результат будет однозначным, все пойдет прахом. Что-то, конечно, останется, но в результате с большой долей вероятности значительная часть технологий будет утрачена. А там и Батый подойдет.

Половцы те еще помощники. Не смотри, что зять хана орды. Основные проблемы как раз от их соплеменников и исходят. Но они со своими не воюют. Интригуют, устраивают каверзы, убивают неугодных правителей. Но открытые военные столкновения или взаимные набеги между ними отсутствуют как класс. Ну и какой прок от таких щепетильных союзников?

Печенеги – совсем другое дело. Они и соплеменников побить могут, и с половцами закуситься не постесняются. Но только при одном условии. Если им это не аукнется серьезной головной болью. То есть им нужен сильный союзник, на которого можно положиться. Они, может, и подались бы на Русь. Но тамошние степи не бескрайние. Ушедшие на север кочевники вынуждены вести полуоседлый образ жизни.

Раньше Михаилу предложить печенегам было нечего. За восемь лет те ни разу не потревожили пограничников. Только обусловлено это скорее тем, что Пограничное изначально воспринималось как данник Белашкана. Потом вроде бы у них произошла ссора, но она погасла, так и не разгоревшись. А там и сами новички показали свои клыки. Самого Боняккана покарали за набег.

– Как тебе? – поинтересовался Михаил у замершего по правую руку Гордея.

– Стойбище твоего тестя побогаче будет, – подтверждая размышления Романова, ответил командир гвардейской полусотни.

– Это точно.

Михаил прибыл в сопровождении двух десятков гвардейцев, полусотни воев Угольной заставы, лучше всех знавших правобережье, и одной линейной сотни. Не столь уж и большие силы, чтобы представлять угрозу для куреня. Потому как даже самый слабый имеет порядка трех сотен защитников мужчин, которым активно будут помогать женщины. И в то же время не такой уж и безобидный отряд, способный серьезно огрызнуться.

– Забегали, – глядя в подзорную трубу, произнес Зиновий, командир сотни, остановивший коня слева от Романова.

– Еще бы им не забегать, если прямо перед стойбищем вдруг появляется военный отряд, – так же рассматривая поднявшуюся в стойбище суету, хмыкнул Михаил.

Несмотря на кажущуюся неразбериху и суматоху, паникой там и не пахнет. Да, народ торопится. Но это нормальная реакция на неожиданность. Особисты, те все больше по левобережью вокруг половцев крутятся. Печенеги хлопот не доставляют, а потому за ними приглядывают заставские из Угольной. Вот они-то и провели отряд так, что никто его не приметил.