К исходу третьего дня, когда все умаялись, наконец решение было сформировано, и князья все же договорились. В чем Михаил уже откровенно сомневался. Но тут уж наверняка великий князь не дремал. Даром, что ли, Романов предоставил ему целую прорву серебра. Да и княжеская казна не пустая. Так что за пределами этого зала страсти кипели с не меньшим накалом.

Все это время Михаилу приходилось сидеть в углу, прикидываясь веником. Хорошо хоть на него никто не обращал внимания, и он мог себе позволить вести записи или рисовать портреты присутствующих.

А чем еще прикажете себя занять? Вслушиваться в эти нескончаемые споры никаких сил не хватит. Дядьки хотя и воспитатели, тем не менее слова лишены. Они тут только ради того, чтобы понять, что именно отмерено их воспитанникам. Потому все без исключения посматривали на то, как из-под руки выходит один рисунок за другим.

– Родичи, коли с этим вопросом покончили, то остается еще один, – заговорил Мономах, когда казалось, что все разговоры уже позади. – Дело в том, что у нас случилась радость великая. Долгие годы наш родич был в забвении. Но правда все же взяла верх и стала известна. Все вы помните, как погиб Святослав Владимирович, убиенный братом своим Святополком Окаянным. Как пали все его семь сыновей. Но правда такова, что младший из них Роман выжил. Его подобрали простые люди, выходили и поставили на ноги. Он решил более не лезть в свару и жить наособицу. Так же жил и его сын, в крещении получивший имя Федор. Кто знает, может, так же тихо прожил бы и внук. Но половцы сожгли их слободу и сорвали мальца с места.

– О ком это ты, Владимир? – вновь подал голос старший из присутствующих, Давыд.

– Так обо всем известном Романове Михаиле Федоровиче. Поставившим град на границе со степью и принесшим мир на большом ее протяжении. Княжеская кровь, она не водица, все одно свое берет. Вот и он не пожелал подобно деду и отцу жить в тиши, поднялся из грязи.

– Да может ли такое быть? – удивился Святославич.

– Я провел большое дознание и могу поклясться в том, что это правда. Нам получилось найти даже видоков. Пусть они теперь и древние старцы, но ум их по-прежнему остер.

После этого в зал ввели трех сгорбленных стариков, убеленных сединами и метущих своими бородами пол. Князья приступили к допросу. Картинка складывалась. Сам Михаил поверил бы в это, если бы в его семье проскальзывали хотя намеки на то, что у них в роду был кто-то знатных кровей. Так что ерунда все это. Просто Владимир решил не размениваться на боярское звание и повысить статус того, кого посчитал своей опорой по максимуму.

После трехдневной баталии по разделу земель принятие в семью потеряшки прошло с небывалой легкостью. Устали Рюриковичи бодаться. Опять же головы забиты совсем другими проблемами. Кто-то уже козни строит. Другие не могут в полной мере осознать произошедшее. Третьи ждут подвоха.

– А владеть нашему брату градом Пограничным с уделом и городками при нем и Олешьем. Ставить заставы по Славутичу да блюсти торговый путь, – подытожил Мономах.

И это предложение также было принято на ура. А отчего бы, собственно говоря, и нет, коли их княжества это никак не затрагивает. Это ведь все киевские заботы.