Женщина нахмурилась еще больше.

— Послушайте… — Она повысила голос. — Если вы позвали меня сюда, чтобы…

— Я позвал вас сюда, потому что представляю интересы вашего сына, — резко проговорил Шакал. — Его зовут Егор Иванович Кремнёв. Но вам это имя наверняка ни о чем не говорит.

Женщина побледнела, ее пальцы судорожно сжали ручку кофейной чашки.

— Как? — хрипло проговорила она. — Как, вы сказали, его зовут?

— Егор, — так же сухо повторил Шакал. — Полагаю, что отчество ему дали наобум. Впрочем, я могу и ошибаться. Как звали его отца, Вероника Альбертовна?

Женщина молчала. Шакал решил дать ей время, чтобы собраться с мыслями, и взялся за свой кофе. Кофе, впрочем, давно остыл. Сделав пару глотков, Шакал поморщился и отодвинул от себя чашку. Затем взглянул на женщину холодным, колким взглядом и осведомился:

— Ну так как? Вы готовы к искреннему разговору?

— Да, — тихо выдохнула Вероника Альбертовна. — Я… готова.

«Замечательно», — подумал Шакал и достал из пачки, лежащей на столе, сигарету.

Вероника Альбертовна терпеливо ждала, пока он прикурит и уберет в кармам зажигалку. Глядя на женщину, Шакал удивился ее выдержке. Он нарочито медленно выпустил дым и посмотрел на нее сквозь расплывающееся в воздухе сизое облако.

— И все-таки вы на редкость красивая женщина, — с улыбкой сказал Шакал. — Думаю, что в шестнадцать лет вы были настоящим ангелом. Ангелом, способным на дьявольские поступки.

Вот тут он ее достал. На бледных скулах Вероники Альбертовны проступили розовые пятна.

— Откуда вам знать?.. Откуда вам знать, на что я была способна и чего мне все это стоило! — Тонкие пальцы Вероники Альбертовны сжались в кулаки. Костяшки пальцев побелели.

— Я сужу по фактам, — спокойно сказал Шакал. — А психологическая сторона вопроса меня мало интересует. Вы просили говорить по сути? Пожалуйста. В шестнадцать лет вы родили мальчика и сдали его в Дом малютки. Ваша мать работала главврачом больницы, отец — главным инженером нефтяной компании. В девяносто третьем они помогли вам основать небольшую фирму. Дело пошло. Да и как иначе при таких-то родителях?

— Продолжайте, — сухо сказала Вероника Альбертовна, глядя на Шакала мрачным, тяжелым взглядом.

— За все эти годы вы ни разу не вспомнили о том, что у вас есть сын. Ни разу не навестили его. Не поинтересовались, как он, где он, что с ним.

Вероника Альбертовна молчала, пристально и холодно глядя на Шакала. Шакал сделал паузу, чтобы затянуться сигаретой, и женщина холодно спросила:

— Что вы от меня хотите?

— Не я, Вероника Альбертовна. Не я, а ваш сын. Пришло время платить по долгам, вы так не считаете?

Шакал выпустил облако дыма и плотоядно улыбнулся.

Вероника Альбертовна взглянула на снимок, который протянул ей Шакал, и небрежно положила его на стол.

«Материнских чувств в ней ни на грош, — усмехнулся Шакал. — Железная женщина».

— Н-да, — проговорил он. — Сентиментальной женщиной вас точно не назовешь.

— А что вы хотели? — холодно прищурилась Кремова. — Чтобы я расплакалась и залила слезами фотографию незнакомого мне мужчины?

— Не такой уж незнакомый, если учесть, что он — ваш сын, — заметил Шакал. — Скажите, неужели вы нисколько по нему не скучаете? Я всегда думал, что материнское сердце…