Я с трудом удержала себя от того, чтобы не дойти до телефона и не набрать Сашкин номер. Я понимала, что не имею морального права рисковать жизнью еще одного человека. Я подумала, что уже хватит. Хватит смертей…

Этой ночью я не спала. Я стояла у больничного окна, смотрела на больничный двор и пыталась понять, как мне жить дальше… Куда мне идти? Куда бы я ни пошла и что бы ни делала — меня везде поджидает опасность. Не выдержав, я разрыдалась и, сотрясаясь от всхлипов, закрыла лицо ладонями. Я оплакивала смерть Дашки и свое будущее. Я чувствовала, что еще никогда в жизни не была так загнана в угол. Еще совсем недавно Дарья предложила мне пожить в ее квартире, а теперь Дарьи нет, и мне некуда идти. Везде, где бы я ни находилась, эти люди меня обязательно найдут и со мной расквитаются. Завтра, после обеда, они будут ждать меня у больницы. Они понимают, что меня некому защитить. Значит, завтра — конец. Конец всем моим мучениям, невзгодам и постоянным переживаниям.

Перепуганная моими рыданиями соседка тут же проснулась, встала со своего места и протянула мне полный стакан воды.

— Попей, легче будет.

Я стала жадно пить воду и попыталась успокоиться.

— Что случилось? Ты что плачешь-то?

— Я жить не хочу! — в сердцах произнесла я.

— Вот те раз! Опять все повторяется. Тебя же только с того света вытащили, а ты туда опять собралась. Что значит — жить не хочу?! Нужно жить через не хочу!!!

— Я беременная, — всхлипывала я и тряслась как в лихорадке. — У меня нет ни денег, ни работы, ни жилья. Везде опасно. Вернуться я домой не могу — тоже опасно. Мало того, что вернусь, как побитая собака, которой отпинали бока, так еще и с пузом. Мать в крик. Отец начнет пить и шлюхой называть. Они меня из дома выгонят!

Да никто тебя не выгонит! Родителям ты любой нужна, и они всегда тебя примут. В твоей ситуации бывают сотни девушек. Они возвращаются домой из Москвы беременными, рожают, а их родители помогают растить детей. Дите подрастет, работать пойдешь. Может, и парень какой тебе приглянется. У тебя вся жизнь только начинается, а ты собралась ее заканчивать.

— У меня подругу убили, и меня хотят убить! — заголосила я еще больше.

Соседка по палате подумала, что у меня началась белая горячка, и потрогала мой лоб.

— Ты что такое говоришь? Тоже мне королева нашлась: ее хотят убить! Да кому ты нужна?! Велика барыня! А ну-ка, возьми себя в руки.

— Не могу!

— Сможешь!

— Не могу!!!

Соседка позвала медсестру, и та сделала мне укол: успокоительное со снотворным.

— Жить она не хочет! Говорит, что ее хотят убить, — пожаловалась она медсестре. — Головой тронулась девка. Ей о ребенке думать надо, а она концерты устраивает. Тоже мне, будущая мамаша.

Снотворное и успокоительное сделали свое дело. Я легла на кровать и промокнула слезы платком. Перед глазами вновь предстала Дашка. Быть может, больше никогда в жизни у меня не будет такой близкой подруги, как она. А потом я вспомнила Димку. Вспомнила мои слезы, унижения и его надменный и жестокий взгляд. Умом я всегда понимала, что у нас вряд ли что получится, а вот сердцем… Сердцем я не могла этого понять. Мне показалось, что со стороны я выгляжу испуганной собачонкой, которой просто велели убраться и не путаться под ногами. Жизнь со мной показалась Димке слишком безрадостной. нишей и однобокой. Ему были нужны дорогие супермаркеты, в которых можно было оставить за один раз не одну тысячу долларов. Он любил посещать московские бутики, которые покидал, нагрузившись красивыми бумажными пакетами. Димке было необходимо, чтобы на его девушке было изысканное белье самой известной марки, чтобы он ел из роскошного сервиза и вытирался дорогим полотенцем. Он хотел заходить в ванную комнату, выложенную до потолка эксклюзивной плиткой, сидеть в джакузи и любоваться позолоченными смесителями.