Близнецы стояли посередине дороги, с отстраненным хладнокровием наблюдая за схваткой. Оба они казались точными копиями Персиваля Григори – не того увечного Персиваля, какого Верлен видел в Нью-Йорке десять лет назад, а юного и здорового из фильма Анджелы Валко. Охотник в недоумении смотрел на обоих, гадая, кто они и как случилось, что об этой паре нигде нет никакой информации. Согласно Бруно – и прочим охотникам, любителям систематизации, – если какая-либо тварь отсутствовала в их анналах, она не существовала вообще.
Но кем бы ни были эти нефилимы, Эно служила им. Расправив крылья, она шагнула вперед, защищая братьев. Близнецы позволили ей преградить путь охотникам, хотя из своего отдаления наблюдали за происходящим с растущей тревогой.
– Чего-то ищут, – заметил Бруно, оглядываясь.
Верлен окинул площадь взглядом, надеясь, что явившийся на помощь отряд ангелологов готов приступить к действиям. Они находились в самом центре Санкт-Петербурга, рядом с Эрмитажем, что усложняло положение дел. Полиция могла заявиться в любую минуту, и Верлен не испытывал никакой уверенности в том, что она окажется дружелюбной. Небо начинало розоветь, сгущались сумерки, дымные и тусклые. Уличные огни на площади принялись зажигаться, бросая призрачный отсвет на Зимний дворец, превращая его кремовые камни в плавленый молочный шоколад.
Бруно был прав: Эно ожидала чего-то. Стирая кровь со щеки и лба, Верлен попытался сообразить, что она предпримет сейчас. Если дожидается еще одного имима, сопротивляться им будет немыслимо.
Охотник взглянул на босса, проверяя, понимает ли тот всю сложность ситуации. Если они еще надеются найти Эванджелину, придется скрутить Эно… Аккуратно, не убивая. Они осторожно приближались к ней с обоих боков, Верлен смотрел на одну только ангелицу.
– Если тебе удастся отнять яйцо, – проговорил Бруно, – садись на мотоцикл и уматывай отсюда ко всем чертям. Не оставайся, чтобы помочь, и не оглядывайся.
Приглашая охотников следовать за ним, босс задержался, позволяя Верлену шагнуть вперед. Эно не отступала. Верлен попытался схватить яйцо, предположив наугад, что оно находится в кармане ее плаща, – и не прогадал. Выхватив яйцо, он ощутил в руке холодный металл и ринулся назад, к мотоциклу. Перебрасывая ногу через седло, ощутил, как на него упала холодная тень, ледяной холод пронзил одежду, проморозил до кости. И вдруг с быстротой делающей бросок гадюки Эно повалила его на землю. Застонав от боли, он рванул с пояса пистолет, направил в грудь твари и – хотя она двигалась и он не был уверен в точности прицела – нажал спусковой крючок. Разряд тока выбил пистолет из рук, лишив надежды на второй выстрел, однако, судя по силе тока, он уже не требовался.
Охотник парализовал ее. Со стоном боли Эно прижала ладони к груди. Одна из охотниц бросила ему ошейник – Верлен отметил ее ловкие движения и подумал, что женщина принадлежит к местной элите. Ангелолог раскрыл его и поднес к Эно. Он умел одним ловким и быстрым движением застегнуть его на шее, пока ангел ошеломлен выстрелом. Как только воротник оказывался на месте, монстр погружался в состояние дремотной покорности, позволявшей ангелологу доставить его куда надо. Верлен в совершенстве владел этой процедурой. И все же, когда он стал застегивать ошейник, Эно нанесла удар. Он рухнул, ощущая, что не может дышать. Ошейник выскользнул из рук и упал на мостовую. Верлен задыхался, не в силах шевельнуться.