И бросалась целовать сына – ожесточенно, словно в последний раз.

Вот такое «добро» и прихватила ее глупая Люська. Какая беда! Уж лучше бы отправила ее в город. Лучше бы там пропала, чем здесь, на глазах!

Дуру эту он подцепил в городском парке. Люська ела пломбир в вафельном стаканчике и глазела на стреляющих в тире. Анатолий Васильевич Ружкин тоже ел пломбир и тоже поглядывал по сторонам. Увидев Люську, он подошел поближе и нежно улыбнулся.

– Вкусно? – поинтересовался он.

Люська радостно кивнула. Ей и вправду было вкусно и весело. Погода стояла замечательная, и море прогревалось день ото дня. По ночам она долго мечтала, как примерно через пару недель она наконец зайдет в прозрачную и еще прохладную воду, которая обожжет ее моментально и сладко, она постоит так минут пять – плотно зажмурившись, а потом со всего маху бросится в воду и – поплывет! Ноги будет сводить – разумеется, дыхание перехватывать, но… Все равно это будет ни с чем не сравнимое счастье.

Люська доела пломбир и оглянулась в поисках урны.

– Постреляем? – задорно предложил незнакомый, немолодой, но все же очень интересный мужчина.

Люська радостно кивнула, и они подошли к стойке тира.

Анатолий Васильевич осторожно взял Люську за плечи, приобнял и вместе с ней стал наводить легкое ружьишко.

Люськины пульки отчаянно пробивали «молоко». Потом ружьишко взял Анатолий Васильевич. С третьего выстрела он попал в призового розового медвежонка и радостно протянул его Люське.

Люська прижала медвежонка к лицу и всхлипнула.

Анатолий Васильевич мягко прихватил ее под руку и повел по аллее к заезжему луна-парку.

Они прокатились на каруселях с цепями, пару раз – на маленьком колесе обозрения, где сидели очень плотно и тесно, и она чувствовала острой коленкой теплое бедро ее нового знакомого.

Когда аттракционы закончились и они вышли на улицу, он предложил ей посидеть в кафе – выпить «по чашечке кофе и бокалу «Советского полусладкого».

В кафе на центральной улице, где собиралась вся молодежь, Люська поежилась от смущения и одернула свое старенькое пестрое платье.

В зале было почти темно и тихо играла музыка. Подошла официантка, насмешливо оглядела вновь прибывших и со вздохом зажгла маленькую свечку, стоящую на кофейном блюдце.

После трех глотков шампанского у Люськи закружилась голова, и мир показался ей огромным и прекрасным.

И открыл ей этот мир ее новый знакомый, вежливо представившийся Анатолием.

Он рассказывал Люське, что глубоко одинок и даже почти несчастен. Проживает один, «пищу» готовит самостоятельно. Рубашки стирает, простите, тоже.

– А чего ж не женились? – осторожно спросила Люська.

Анатолий трагично развел руками – не сложилось как-то. Не встретил свою женщину.

И в этот момент больше всего на свете, до дрожи, до боли и сердечных спазмов, Люське захотелось стать его женщиной.

Он провожал ее до дома, осторожно держа под руку, а у подъезда поправил ей выбившуюся прядь, провел рукой по щеке и тихо спросил, имеет ли он надежду на счастье увидеть ее в ближайшие дни?

Люська торопливо вскрикнула:

– Завтра?

Это получилось так быстро, что она тут же смутилась и обрадовалась, что на улице темно, и он не видит, как она густо покраснела и стушевалась.