Эрин остановилась и внимательно посмотрела на одну из статуй. Золотистое сияние Книги освещало прекрасную женщину: ее распущенные по плечам волосы доходили до самой талии; закрытые глаза, высокие скулы, загадочная улыбка; изящные руки сложены в молитве под подбородком. Серебряный крест, свешивающийся с шеи, отражал свет, излучаемый Книгой.

Никогда еще Эрин не доводилось видеть ничего более прекрасного. Выражение, застывшее на лице статуи, напомнило ей лицо ее матери, каким оно было поздно ночью, когда она пела ей колыбельные; отец давно уже спал, а они с матерью лежали на постели Эрин, прижавшись друг к другу.

Книга, которую она прижимала к груди, вдруг затрепетала, изгоняя из памяти чувство утраты и напоминая ей о том, что ничего в действительности не потеряно.

Внимательно присмотревшись к женщине, она поняла, что это вовсе и не статуя – это был сангвинист в состоянии глубокой медитации. Рун как-то вскользь упоминал о таких людях.

О затворниках.

Эрин улыбнулась и пошла дальше, в глубь собора.

– Мы должны встать возле выхода, – сказал Джордан, его подозрительная настороженность была заметна даже в темноте.

Эрин посмотрела на него. После того как они нашли Леопольда, Джордан не сказал Руну не единого слова.

– Я хочу узнать о Первом Ангеле. – Она повернулась к Руну. – Ведь мы пришли сюда именно за этим, верно?

Рун согласно кивнул.

– Мы разыщем самого старого из них. Только он сможет благословить Книгу. Воскресший.

Сердце Эрин забилось чуть быстрее. Даже Джордан выглядел озадаченным.

Воскресший?

За прошедшие несколько дней она достаточно нагляделась на чудеса, чтобы пропустить слова Руна мимо ушей. Эрин представила себе распятие, висевшее над ее кроватью, когда она жила в общине. Может, сейчас ее ждет встреча с кем-то на таком же кресте?

С тем, кто восстал из мертвых через три дня после своего распятия?

05 часов 52 минуты

Рун, перебирая пальцами четки, шептал молитвы, пытаясь навести порядок в мыслях. Корца с благословенным трепетом относился к Воскресшему, поскольку именно он дал жизнь их Ордену, именно он внушил таким, как Рун, что даже проклятый может искать прощения. Не будь его, Рун, должно быть, оставался бы тем, кого называют грязным животным.

Корца пошел дальше в святилище.

Джордан вздрогнул, когда статуя в одной из ниш зашевелилась и повернулась лицом к ним.

– Эти статуи, оказывается, живые! Как Пирс…

– Нет, – покачал головой Рун. – Не как Пирс. Они не попадали в западню и не страдали. Они сами разыскали это святилище.

– Зачем? – спросила Эрин, внимательно наблюдавшая за тем, что происходит.

– После долгих лет, отданных служению, многие решили обрести здесь отдых и посвятить свое вечное существование размышлениям.

Корца знал, что некоторые находились здесь уже по тысяче лет, поддерживая себя лишь малой дозой священного вина.

Брови Джордана взметнулись вверх.

– Я ведь тоже намеревался удалиться от мира и найти приют здесь, – сказал Рун, улыбаясь.

– И что помешало осуществлению этого плана?

Джордан явно не был в восторге от того, что этому плану Руна не суждено было осуществиться.