— Тороплюсь, — хрипло отозвался Индарс, с иронией признаваясь самому себе, что этот бой между мечтой и реальностью, вновь выиграла реальность, — но не настолько, чтобы покинуть тебя немедленно.

Час спустя, выходя из дома доше, Индарс поднял взгляд на окно спальни, у которого, накинув на плечи тонкую шаль, стояла Микари. Провожая…

Не в первый раз, но почему-то именно в этот прощание было особо тягостным. Словно… навсегда.

— Отец… — Рокос вышел следом. Индарс никогда не приходил в этот дом в его отсутствие, оберегая репутацию Мики. Мало ли с кем и какие дела могут быть у торговца, которым считали его сына. — Мама тебе сказала…

Странная фраза. Странный мир, замерший вокруг двух мужчин… Странные птицы, беззвучно взмывшие к небу, застывший воздух, которым так трудно было дышать…

— О том, что ты хочешь завести семью? — попытался спасти ситуацию Индарс, прекрасно осознавая, что это уже невозможно.

— Нет, — качнул головой Рокос, не давая спуститься на следующую ступень. — О том, что ей нужна свобода!

— Свобода? — переспросил Индарс, уже зная, но, все еще надеясь, что ошибается. — Она всегда была свободна. В выборе, в поступках.

— Отец! — чуть повысил голос Рокос и… замолк, видно и сам удивленный своим демаршем. Но Индарс сделал вид, что ничего предосудительного в этом нет. Императором в этот момент он не был. — Она еще может стать счастливой, — продолжил тот, согласившись, что и он сейчас не верный, обязанный защищать своего господина, — но пока ты переступаешь порог этого дома, этого не произойдет. Для нее больше нет других мужчин, только ты. Если хоть немного любишь ее, отпусти… не мучай.

Что ж, Индарс оказался прав — сын вырос и стал мужчиной. Способным принимать решения и следовать им…

Впору гордиться…

Тогда откуда эта боль, заставляющая сглатывать застывший в горле ком?! Откуда тоска, от которой грудь разрывает вскипающая ярость?!

— А ты не думал, что это только наше с ней дело? — добавив в голос рычащих ноток, поинтересовался он, наверное, впервые чувствуя себя настоящим отцом. Не с теми, кто имел право на власть, а именно с ним… безродным.

— Ваше, — согласился Рокос, грустно усмехнувшись. — Вот только это я вижу следы слез на ее глазах, я слышу ее приглушенные стоны, когда она рыдает ночью в подушку. Это мне она через силу улыбается, когда ты уходишь от нее. Ты сам назвал меня старшим, меня определил ее защитником. Так позволь мне сделать то, что я должен. Защитить ее. От тебя.

— Ты многого в этой жизни еще не понимаешь, — заставляя себя быть спокойным, возразил Индарс на слова сына. Одно из немногого, что он мог сказать. Все остальное, произнесенное Рокосом, было правдой, поспорить с которой он бы и хотел, но не имел права. Уважение к нему, как к императору, начиналось с тех, кто был ближе всех. — Мне нужна твоя мать, а ей…

— Ей нужен тот, — прервал его Рокос, — кого она сможет кормить ужином и завтраком, на чьем плече будет засыпать, кого будет спрашивать, как прошел день и слышать ответ. — Поднял взгляд на то самое окно, на которое смотрел совсем недавно и Индарс, ласково улыбнулся. Похоже, Микари продолжала стоять там и наблюдать за ними. Когда он заговорил вновь, тень этой улыбки все еще освещала нежностью его лицо. — Парадокс, отец, ты можешь все, но только не сделать счастливой женщину, которая мечтает о счастье…