– Я в отпуске, – строго заявила Суриндер.
Таким тоном она по утрам отвечала на звонки из офиса, когда ее вежливо спрашивали, намерена ли она когда-нибудь явиться.
– А ты не собираешься выяснить первую часть его имени? – спросила Нина.
– Не думаю, что это так уж важно при данных обстоятельствах.
– Ладно, но ты уж позаботься об этом до того, как выйти за него замуж.
Уже приближалась середина лета. И хотя после захода солнца по-прежнему нужна была куртка, поля и луга ошеломляли своим великолепием: дикие цветы, зреющее зерно, волнующаяся высокая трава, напившаяся воды за время долгой зимы, а теперь пышно разросшаяся у каждой живой изгороди и вообще везде, где только нашла местечко, – настоящее буйство цветения и роста везде, куда падал взгляд.
Нина чувствовала себя так же – после долгой зимы она тоже была готова воспрянуть, гордо сбросить старую одежку – защитный панцирь из книг, серые колготки и опущенную голову. Она так нервничала, что плохо соображала, и ничего не могла с этим поделать. А еще Нина сердилась на Суриндер, разве та сама не повторяла постоянно, что нужно просто жить? Перестать прятаться? Ну вот, она и перестала. И выходит теперь в жизнь. В настоящую жизнь, не в кино и не по телевизору. Она больше не слушает, как кто-то жалуется на отсутствие возможностей для поэтов в Бирмингеме и на то, что их никто не понимает. Теперь перед ней были огромные корзины цветов и поэзии, настоящей поэзии. Нина искренне верила в это и в глубокие чувства. И собиралась встретить ночной поезд.
Глава 21
Было неожиданно тепло, и Нина сидела на шлагбауме, слегка покачиваясь, наслаждаясь тихим поскрипыванием на фоне других звуков, что доносились из ночного леса. Она как будто устроилась на далеком волшебном дереве, и лес что-то нашептывал ей…
Нина закрыла глаза и сосредоточилась на своем желании, на губах ее играла улыбка, а сердце нервно постукивало в груди, а вокруг все полнилось жизнью, и когда Нина очнулась от полусна, вдали внезапно вспыхнули огни огромного поезда, тяжело громыхавшего колесами.
Сердце Нины заколотилось еще быстрее, когда поезд замедлил ход. Она быстро все проверила. Макияж в порядке. Хорошее белье… Тот факт, что она пришла подготовленной, вызывал у нее странное чувство. Но с другой стороны… Ладно. Это свидание. Весьма необычное. Но тем не менее свидание. Нина не просто читала об этом: она в этом участвовала. Она вытерла ладони о юбку. Юбка была пышной, в стиле пятидесятых, с поясом, и к ней Нина надела простую блузку и кардиган.
Поезд затормозил сильнее, его тормоза взвизгнули, испустив странный резкий запах асбеста, который никогда не нравился Нине, но теперь он напоминал ей о той ночи, когда они с Мареком встретились впервые. Наконец поезд, содрогнувшись, остановился. Как будто медленно выдохнул.
Ночь и воздух тут же стали очень тихими, и Нина ощутила волну адреналина. Она прижала ладонь к губам. Поезд замер. Но никто не появился.
Нина давно знала расписание и то, что сегодня Джима не могло быть в кабине, там мог быть только Марек. И никакого ночного поезда следом. Никакой угрозы нарушить график. Только они двое посреди Горной страны, сами по себе.