– Значит, ты мало что знаешь о фермерской жизни. Посадят новое дерево, скорее всего саженец. Или, может, найдут какое-то постарше. В любом случае это произойдет. Что-то симпатичное, не изгрызенное болезнью.

– Вау!

– Возможно, твои идиоты и к нему тоже явятся и начнут цеплять на него книжки.

– Возможно, – улыбнулась Нина.

– У тебя счастливый вид, – заметил Леннокс.

– Так и есть, – глядя на него, согласилась Нина. – А ты как?

– Я тоже счастлив, – кивнул Леннокс. И тут же добавил нечто неожиданное: – Я тут подумал, не устроить ли себе небольшой отдых.

– Ты хочешь отдохнуть? – Нина была крайне удивлена.

– Ага. Я никогда не отдыхаю нормально. На мне это не слишком хорошо сказывается, – смутился Леннокс. – Ну, в любом случае… Рорих справится со всем ничуть не хуже меня, пора ему подняться повыше. А я подумал… Мне всегда хотелось взглянуть на Оркни.

Нина внимательно посмотрела на него.

– Или… Не обязательно Оркни. Просто небольшая поездка. Но если ты собираешься в Оркни, ну, тогда… и я могу съездить. Потому что… Боже мой, Нина… я же просто не представляю, как обойдусь без тебя!

– Но мне ведь не обязательно уезжать, – улыбнулась Нина.

Леннокс повернулся к ней:

– Мне казалось, ты получила от них предложение о работе…

Нина качнула головой:

– Я надеялась… что в последнюю минуту смогу отказаться.

– Но я отдал Кейт амбар… твой дом…

– Как будто я только там могу жить!

Леннокс сосредоточился:

– Ты имеешь в виду большой дом?

– Наверное, это рановато… Я хочу сказать, мы ведь почти не знаем друг друга.

Леннокс нахмурился:

– Эй, мы знаем!

Нина расхохоталась.

Когда они повернули на подъездную дорогу, куры разбежались во все стороны. Леннокс аккуратно припарковал машину, они с Ниной вышли наружу.

– Так что ты думаешь? – с опаской спросил он.

Парсли тоже выскочил, подбежал к Нине, потом к Ленноксу. Нина посмотрела на фургон:

– Его нужно перегнать. Поставить перед домом.

Зимы здесь оказались холоднее и темнее, чем Нина могла вообразить. В октябре снаружи не горели уличные фонари, ничто не вставало между ней и плотным темным покрывалом неба, нависшим над землей и явно не собиравшимся куда-то деваться до самой весны. В иные дни вообще не было света, деревья покрылись острыми сосульками. Дороги засыпало снегом, проехать по ним можно было только на «лендровере», домашний скот выдыхал густые клубы пара, бури колотили в окна градом и снегом. И заняться было почти нечем, кроме как затаиться, сберегая энергию, выжидая, пока пройдут самые темные месяцы.

Нина сразу влюбилась в это время года.

Она валялась перед дровяной плитой, на которой согревался суп, радостно думая об Эйнсли, по утрам прибегавшей к ним на час для помощи в домашних делах, а потом снова убегавшей, объяснив, что зарабатывает дополнительные деньги. В свободное время она занималась с малышами, и платили за это гораздо лучше, чем платила Нина, что было правдой. А Нина ждала, когда в прихожей раздадутся тяжелые шаги Леннокса и он начнет аккуратно снимать ботинки.

Они действительно поехали в Оркни и замечательно провели там время, объедаясь гребешками, черными пудингами, устрицами, ночуя в скрипучей рыбацкой хижине, плавая на лодке в огромных бухтах и ночь напролет занимаясь любовью. Не было дня, когда Нине не хотелось бы больше и больше узнавать этого молчаливого, задумчивого человека. А когда Нина с Ленноксом решили наконец вернуться домой, они уже так сильно любили друг друга, что казалось легче всего в мире перебраться в милый и аскетичный фермерский дом и начать делать его уютнее и мягче, пока Кейт занималась продажей амбара. Нина каждый день посылала Суриндер сообщения. Просто на всякий случай. Та вроде бы собиралась приехать к ним как-нибудь на выходные…