Нина не могла представить себе Леннокса в роли наемного работника.

– Этого не может быть! – зло бросила она. – Я ведь вижу, как ты много трудишься.

– Ну а юристы, похоже, не берут это в расчет.

Они медленно продвигались по ухабистой дороге, и Нина понимала, что настроение у них обоих совсем не праздничное. Но она должна была спросить.

– Но почему вы расстались? – тихо произнесла она. – Она действительно влюбилась в кого-то или это был только предлог?

Молчание затянулось.

– А разве это не очевидно? – сказал наконец Леннокс.

– Что? Что ты ворчливый старый балбес?

– Э-э-э… нет, я не то хотел сказать, – возразил Леннокс, откровенно задетый.

– А что?

Снова последовала пауза.

– Кейт чувствовала себя здесь похороненной, – заговорил наконец Леннокс. – Ей казалось, что я обещал ей нечто другое, нечто большее. Но это не так. Я ничего не обещал. Я ничего другого ей не предлагал. Она знала, с чем имеет дело. И думала, что все будет в порядке, что она сумеет справиться с уединенной жизнью. Но не сумела. – Он долго смотрел на позолоченные солнцем холмы. – Здесь очень долгие зимы, знаешь ли… Это трудно, очень трудно быть фермерской женой. Не всем подходит.

– А как вы познакомились? – спросила Нина.

– Я учился в сельскохозяйственном колледже в Эдинбурге, а она – в художественной школе. – Леннокс улыбнулся. – Ты должна была уже это понять.

Нина вскинула голову:

– Так почему она согласилась приехать сюда? Если ей на самом деле хотелось жить в городе и быть крутой художницей?

– Она думала, здесь ей будет хорошо работать. Что уединение необходимо для того, чтобы стать по-настоящему великой художницей.

Нина подумала о созерцательных картинах на стенах ее жилища.

– О! – вздохнула она. – Так это ее работы! Те картины. Мне и в голову не приходило…

Она снова представила себе темные, сумрачные холсты, так контрастировавшие с комнатой.

– Ну да, – подтвердил Леннокс. – Она не хотела их вешать. Это я сделал. Я думал… думал, это ее взбодрит.

– И как?

– Никак. Но мне они казались прекрасными.

– Так и есть! – пылко согласилась Нина. – Они действительно прекрасны. Но почему… зачем ей понадобилось отбирать у тебя ферму? Просто потому, что она ее возненавидела?

– Думаю, на самом деле Кейт приходится тяжело, – предположил Леннокс. – Художнику нелегко продержаться в городе. Там все слишком дорого. Кажется, она немного дает уроки, но… даже представить не могу, чтобы ей это нравилось. Совершенно не для нее занятие. И она твердит, что это только мне на пользу, что я должен выбраться из колеи, в которой застрял, – так ей кажется, – и что мне незачем так много трудиться, а следует найти дело попроще.

– Может, в чем-то она и права, – пробормотала Нина.

Леннокс посмотрел на нее:

– Ты действительно так думаешь?

– Я ведь вижу, как ты мили и мили шагаешь через холмы.

– Но это мое дело, – растерянно нахмурился Леннокс. – Это не служба, а образ жизни. Мой образ жизни. Я знаю, ей он не нравился, но это ведь не моя проблема. Мне это нравится. Я бы не смог… Черт, да не смог бы я целыми днями сидеть в какой-нибудь конторе! Работать на компьютере? Нет, для меня это стало бы настоящей пыткой. Я не художник, как она, и я не такой умный, как ты, это ты умеешь разбираться в том, кому что нужно. Я на такое не способен.