— Таким, как я?.. — Мэгги больше не сдерживала ярость.

— Городским. Отдыхающим, — отрывисто пояснил Финн. — Земля должна принадлежать тем, кто на ней живет.

— Ага, понятно, — язвительным тоном проговорила Мэгги. — Для постели я достаточно хороша, а вот в соседки не гожусь. Это вы хотели сказать? Спасибо, что… — Она умолкла, поскольку вот уже во второй раз за какие-то полчаса была готова разрыдаться.

— Постель не имеет никакого отношения к Вдовьему дому, — возразил Финн. Это была неправда. Финн почувствовал, что краснеет. Уж себе-то он должен признаться, что, как ни отрицай, именно потому, что они были любовниками, он и не хочет, чтобы она жила рядом. Ему невыносима мысль, что она собирается делить кров — и постель — с мужчиной, которого называет «радость моя». Всю прошлую ночь он провертелся, думая только о ней, да и сейчас, как бы он ни уверял себя, что ему это не нужно, что-то в его душе никак не хотело смириться с мыслью, что им с Мэгги никогда не быть вместе.

— Вы бились за Вдовий дом, только чтобы мне насолить, — обвинительным тоном проговорила Мэгги, заставив себя успокоиться.

— Неправда, — сердито отозвался Финн. — Я с самого начала планировал купить все поместье…

— Агент говорил мне совсем другое. По его словам, на Вдовий дом никто не претендовал, кроме меня.

— Может, он так и считал, но…

— Но как только до вас дошло, что дом хочу купить я, вы сразу же решили во что бы то ни стало мне помешать, — с горечью и озлоблением закончила Мэгги.

— Есть и другие дома, — сухо бросил Финн.

Она посмотрела на него, бледная и расстроенная, и Финну внезапно стало жалко ее. После отъезда с фермы она успела полностью обновить свой гардероб. На ней было кашемировое пальто, в котором он видел ее в Шрусбери, брюки в тон и хорошенькая вязаная кофточка, обтягивавшая грудь. Она была одета элегантно и дорого, и все же в ее облике — в небольшом, сужающемся к подбородку лице и огромных карих глазах — было что-то столь трогательное и беззащитное, что сердце Финна сжалось от сочувствия, нахлынувшего на него против воли.

Она хотела отвернуться, но тут внезапный порыв ветра подхватил полу незастегнутого пальто и, взметнув вверх, мазнул по лицу, ослепив ее. Мэгги быстро подняла руку, и то же самое сделал Финн. Их ладони встретились. Мэгги стремительно отдернула руку, точно обожглась, и ладонь Финна, потеряв опору, ухватилась за ее талию.

Все, что довелось Финну испытать, касаясь этого хрупкого тела, вспыхнуло вновь таким мощным приступом желания, что он растерялся.

— Мэгги…

Его хриплый голос обжег ее нервы, словно рюмка крепчайшего виски — пустой желудок. Мэгги почувствовала, как ее тело в ответ неудержимо тянется к нему…

— Уйдите, — резко сказала она, в ее голосе звучал испуг. Совсем не Финна она боялась, а себя, боялась того, что стоит ему задержаться здесь еще немного, и она не выдержит и выдаст себя.

Мэгги подалась назад — и уперлась в дверцу машины. Дальше пятиться было некуда. С замиранием сердца, чувствуя, как в душе ее борются гнев и восторженное ожидание, она смотрела, как Финн наклоняется к ней.