И вот мы в светлом, чистом домике, в нем временно расположился штаб отряда «Смерть немецким оккупантам». Командир отряда Петр Андреевич Понуровский и командиры других отрядов познакомили нас с обстановкой. Затем Понуровский пригласил к столу. Нам подали картошку «в мундирах», жареную щуку и ржаные лепешки.

— Чем богаты — тем и рады. К обеду будет уха! — пообещал повар Иван Андреевич.

— Рыбу где берете? — спросили мы повара.

— Побудете у нас — увидите, — загадочно ответил Иван Андреевич.

Мы потчуем товарищей мадьярским шпигом, консервами, сухарями, сигаретами, пьем чай. И это — в каких-нибудь 700-х метрах от фашистов. Однако начавшийся артиллерийский обстрел и трескотня пулеметов напомнили нам, что засиживаться за столом не время.

— По окопам! — раздалась команда.

Понуровский повел нас в дзот. Над нашими головами, проносились снаряды, они разрывались в лесу, в болотах.

— Вот так, каждый день, минут по сорок, раз пять-шесть, — говорит Понуровский. — Мы отвечаем им только тогда, когда они начинают подниматься в атаку.

— Приборы «Бромит» используете? — спросил командиров Матвеев.

— Мало их! — хором ответили товарищи. — Наши снайперы так и держат фашистов на прицеле. От выстрела звука нет, а фашисты падают.

— Прошлой ночью бауманцы и лазовцы произвели удачный налет. Фашистский дзот разрушили, «языка» притащили, пулемет взяли. Так что сегодня они будут мстить!

Иван Васильевич Гуторов, Федор Васильевич Герасин и Василий Иванович Колесов рассказывают о налете, о том, как распространяются листовки, что на сторону партизан стали чаще переходить полицейские.

Надо было осмотреть, как укреплены позиции, и мы направились в обход участка. Возвратились к полудню очень усталые. Едва спустились в блиндаж, как снова начался артиллерийский обстрел. Мы посмотрели на часы, время было ровно двенадцать.

— Однако, фашисты пунктуальны, — проговорил Матвеев.

В это время метрах в пятнадцати от нас ухнул разрыв снаряда, на нас посыпалась земля, мы выбежали из блиндажа. Смотрим, человек шесть партизан, оставив в окопах оружие, бегут к заводи, на ходу сбрасывая одежду. Вот, думаю, паршивцы, нашли время купаться, осрамят перед членом Военного Совета фронта.

— В чем дело? — спрашиваю.

Понуровский смеется:

— Я же говорил вам, что к обеду будет уха, вражеский снаряд угодил в заводь.

А партизаны уже барахтались в воде, собирая в рубашки оглушенную рыбу. Количество рыбаков росло на глазах.

— Товарищи, смотрите-ка, какую щучищу вытащил дед Николай! — воскликнул Понуровский.

Мы подошли к берегу. На траве возле седобородого деда прыгала только что вытащенная им из воды щука, килограммов на пять. Дед ругался:

— Погань проклятая, всю рыбу погубят!..

Он явно был огорчен, хотя и ему хотелось угостить ухой.

Рыбаками командовал повар Иван Андреевич. С черпаком в руках он бегал по берегу, кричал:

— Эй, вы, молодые, рыжие и седые! Не прятать добычу, тащите все сюда, на общий котел!..

Вскоре уха была готова, но на правом берегу гитлеровцы вдруг зашевелились. Видно, им подошло подкрепление. В километре от нас завязался бой.