— Может, ты пишешь стихи? — спрашивает робот.

— В молодости я писал.

— А я и сейчас пишу. Хочешь послушать?

— Потом, — говорит Коля. — Сами понимаете — каждая минута на счету. Пошли. — Коля тянет Вертера к двери.

— А куда ты пойдёшь? — Вертер делает несколько шагов за ним.

— Давайте решим. Только быстро.

— Может, сначала я прочту тебе стихотворение? Маленькое.

— Нет, скажите, что интересного можно здесь посмотреть? — Вертер останавливается.

— Первое и обязательное… сегодня последний концерт средневековой музыки уругвайского ансамбля народных инструментов. Я был позавчера. Это незабываемо.

— Средневековые инструменты отложим до следующего раза. Ещё?

— А говоришь, что романтик… Выставку Гойи!

— Гойя у нас свой есть.

— Танцы на льду! Конечно же, танцы на льду!

— Новое, понимаешь, Вертер, новое, чего не было сто лет назад. — Коля снова подталкивает Вортера к двери.

— Состязание роботов–гитаристов, — уже на ходу предлагает Вертер.

— Ещё. Думай. У вас марсиане есть?

— На Марсе нет жизни. Это научный факт.

— Жалко. Я всегда надеялся. А какие–нибудь пришельцы?

— Очень редко. Если делегация…

— Пускай делегация.

Вертер останавливается, стучит рукой по лбу.

— Вот! Сегодня прилетает третья звёздная экспедиция. Лукреция будет встречать. Вообще многие будут на космодроме. Я бы тоже…

— Поехали вместе! Это далеко?

— Минут пятнадцать…

— Так чего же стоишь! Звёздная экспедиция! Это же событие.

Они уже вышли в коридор.

— Нельзя. Я на службе. У нас, андроидов, на первом месте чувство долга. Я могу внутри разрываться от желаний, но останусь на своём посту. Любовь и долг…

— Ну хоть скажи, как мне туда доехать?

— А может, всё же вернёшься?

— Ты же понимаешь!

— Да, я понимаю. Выхода нет. Мы с тобой романтики. Только у меня развито чувство долга, а у тебя ещё нет…

У громадной деревянной двери они останавливаются. Мы видим, как дверь открывается, робот выпускает Колю.

— Только не опаздывай. Я не буду обесточивать.

— Я мигом! Не волнуйся! А потом я тебя возьму в наше время. У нас тоже есть на что посмотреть!

— Спасибо! Значит, направо, до Пушкинской, там на автобусе три до проспекта Мира, там пересядешь…

Но Коля уже бежит по дорожке, позвякивая кефирными бутылками. Потом останавливается, оборачивается. И видит:

…зелёная лужайка. На ней скульптуры. В глубине белая стена здания института. Большое окно. За окном Вертер машет Коле рукой.

Коля помахал в ответ. Выбежал на улицу.

Улица странная — скорее, это аллея в парке, обсаженная пальмами. Коля бросается вправо.

И тут же налетает на старика, который ехал на одноколёсном велосипеде, какие бывают в цирке. Они вместе падают.

Старик одет так: зелёное, обтягивающее трико с длинными носками, на голове шапочка с пером. Правда, шапочка упала, и старик шарит руками по розовому асфальту, разыскивая её. Вот он натянул шапочку и спрашивает строго, сидя на земле:

— А если бы я ехал на пузыре или на глейдере? Что бы от тебя осталось?

— Простите, — Коля помогает старику подняться. — Я вас не увидел.

— Ещё бы. Первый раз вижу ребёнка, который бегает по проезжей части.

Старик поднимает велосипед, прихрамывая, идёт к скамейке в тени пальмы. Скамейка мягкая, похожая на диван. Возле неё разноцветные тумбочки.