Наконец он выпрямился и отпустил меня.

– Я хочу показать тебе одну вещь, – сказал он.

Джейми открыл маленький ящик в письменном столе и вынул из него сложенную бумагу, которую подал мне.

Это оказалось письмо от настоятеля Александра, рекомендовавшее шевалье Сен-Жоржу, то есть его величеству королю Якову Шотландскому, племянника настоятеля Джеймса Фрэзера как ученого, сведущего в языках, и переводчика.

– Вот нам и место, – заметил Джейми, наблюдая за тем, как я складываю письмо. – И такое место нам скоро понадобится. Однако помнишь ли ты, что говорила мне тогда на Крэг-на-Дун? Это правда?

– Правда, – тяжело вздохнув, подтвердила я.

Джейми принял у меня письмо и в задумчивости постучал им по колену.

– Это означает, – он помахал письмом в воздухе, – что тут нам может грозить опасность.

– Может.

Джейми вернул рекомендательное письмо в ящик и недолго поразглядывал его. Потом поднял взгляд от стола и встретился своими темно-голубыми глазами с моими.

– Я так и думал, Клэр, – негромко сказал он. – Моя жизнь – в твоих руках. Ты, и только ты должна решить, как нам поступать и куда отправиться. Во Францию, в Италию, может, даже вернуться в Шотландию. Я отдал тебе свое сердце в то мгновение, когда в первый раз тебя увидел, ты держала в своих руках мое тело и мою душу, и ты не выпустила их и спасла. Мы отправимся туда, куда ты скажешь.

В дверь тихо постучали; мы отшатнулись друг от друга, будто любовники, застигнутые на месте преступления. Я с трудом пригладила волосы, решив при этом, что монастырь – отличное место для лечения, но совершенно не убежище для романтических приключений.

С разрешения Джейми в комнату вошел монах-прислужник и поставил на стол огромную кожаную седельную сумку.

– От Макранноха из Элдридж-мэнор, – с улыбкой пояснил он. – Для леди Брох-Туарах.

И с поклоном вышел, оставив после себя запах моря и прохладный ветерок.

Я принялась расстегивать кожаные ремни – очень уж не терпелось выяснить, что же прислал Макраннох. В сумке лежали три предмета: записка без адреса и подписи, маленький пакет, подписанный для Джейми, и выделанная волчья шкура, сильно пахшая дубильными растворами. В записке говорилось: «Добродетельная женщина – это драгоценная жемчужина, она куда ценнее рубинов».

Джейми раскрыл пакет, вынул из него нечто маленькое и блестящее и непонимающе посмотрел на шкуру.

– Довольно странно, англичаночка, что сэр Маркус послал тебе волчью шкуру, а мне жемчужный браслет. Возможно, он перепутал надписи?

Браслет был великолепен: ряд крупных неровных жемчужин, вставленных между перевитыми золотыми цепочками.

– Нет, – ответила я, любуясь браслетом. – Все совершенно верно. Браслет – это пара к жемчужному ожерелью, которое ты подарил мне на свадьбу. Сэр Маркус подарил его твоей матери. Ты об этом знал?

– Нет, не знал, – негромко проговорил Джейми, трогая пальцем жемчужины. – Отец дал мне ожерелье для моей будущей жены, но не сказал, откуда оно у него.

Я вспомнила помощь сэра Маркуса в ту ночь, когда мы без предупреждения ввалились в его дом, и его лицо, когда на следующий день мы уезжали из этого дома. По лицу Джейми я понимала, что и он вспоминает баронета, который мог стать его отцом. Он взял мою руку и застегнул браслет на запястье.