– Хотите посмотреть запись камеры наблюдения в госпитале? – он что-то крикнул, и в помещение вошел атлетически сложенный полицейский в форме в обтяжку, поставил перед Мией планшет и нажал play.

На черно-белом видео Миа и Олли напали на доктора Путелли возле лифтов седьмого этажа и нанесли ему несколько ударов ножом. Затем Миа склонилась над лежащим в крови телом и что-то достала из кармана его халата. После чего оба устремились вниз по лестнице.

– Это ведь вы ключи у него взяли, правда, доктор Вард?

– Зачем бы мы стали воровать его машину? Я даже не знала, как она выглядит.

– Машина, возможно, просто бонус. У вас были профессиональные разногласия? Трения?

– Если ученые не спорят, значит, они не работают.

– На столе доктора Путелли была запись о его намерении категорически с вами не согласиться по какому-то вопросу. Было это?

Миа почувствовала, что ей совсем не холодно под кондиционером, а, наоборот, жарко.

– Вы вспотели, – Викарио галантно протянул платок. – Включить кондиционер посильнее?

– Нет, спасибо. Мы с доктором Путелли обсудили наши разногласия совершенно мирно. Он не привык к женщинам, активно берущим ответственность на себя. Это его смущало.

– По-вашему, он был женоненавистник?

– Для меня он был коллега-ученый, не всегда вникавший в обстоятельства за пределом круга его научных интересов.

– Кто предложил убить доктора? – спросил Викарио с неожиданной прямотой.

– Хватит с меня! – Миа скрестила бы руки на груди, если бы не наручники. – Мне нужен адвокат.

– Как угодно, – Викарио поднялся и вышел. Не прошло и пяти минут, дверь снова открылась. Миа понимала, что никой адвокат так быстро появиться не мог. Она подняла глаза и застыла в недоумении.

– Алан?

Алан Зальцбург прошествовал через комнату, как король через тронный зал. Вдобавок к росту более шести футов он был худ и узок в плечах, что делало его еще выше. Волосы его, с тех пор, как она видела его в последний раз, начали седеть и редеть на затылке. На лбу и в углах рта пролегли заметные морщины. Кожа чуть отвисла под подбородком и покачивалась при разговоре. Алан уселся и снял очки.

– Сколько лет, сколько зим, детка, – он улыбнулся ей искренней, теплой улыбкой.

– Не понимаю. Думала, ты покойник.

– Отдельный разговор, – он посмотрел на камеру. – Другим не обязательно быть в курсе. Мне надо много тебе сказать, но не здесь. Когда ты ушла, я следил за твоей работой. Я не ошибся в тебе, Миа.

Миа чувствовала, как в душе ее поднимается страх.

– Ты и Олли – в глубоком дерьме, – он назидательно поднял палец и поцыкал. – Убить человека… По здешним законам – это лет двадцать. С учетом происходящего, только чудо позволит тебе увидеть дочь еще хоть раз. Но, как всегда, у тебя масса поклонников и поклонниц. Только что с одной разговаривал в Вашингтоне. Репортер в WashingtonPost. Все знает про вашу с доктором Гриром работу. Отчаянная такая штучка – Кей Маоро – тебе бы понравилась.

– Ты нас подставил?! – закричала Миа. – Не видишь, что мы делаем ужасно важное дело?!

– Да я вижу это лучше многих. Но есть и хорошая новость: госдепартамент согласовал твое освобождение. Всего-то – звонок моему личному другу президенту Майерсу. Поедешь со мной. Надеюсь, у тебя есть теплые вещи: там, куда мы едем, они понадобятся.