Это — шанс.

Единственный и безумный.

— Крэйл? — Марори все-таки позвала его. Зная, что бесполезно, что в прошлый раз все было совсем не так и тогда его внешняя грозная оболочка была лишь ширмой для ее Клыкастого. Сейчас ничего этого не было, потому что яркий кристалл в его груди уже покрылся красными черными трещинами, разрушая его и разрушаясь сам.

У судьбы странное чувство юмора. Потому что часть ее самой разрушала шанатара, а другая часть собиралась спасти любой ценой. Ведь жизнь любимого и спасение мира — не то, ради чего стоит устраивать торги со смертью. Скорее уж протянуть ладонь и со звонким хлопком пробормотать: «Это будет дерьмовая сделка — по рукам».

— Вставай, — низким голосом сказал шанатар.

Марори попыталась, но не смогла. Охнула, когда нога подкосилась, прострелив болью до самого бедра. Похоже, пару костей она все же сломала, и лишь потоки Хаоса, которые так или иначе просачивались сквозь ее тело, помогали не развалиться на части.

— Ты все равно где-то там, — сказала Марори, кое-как опираясь на косу и поднимаясь на ноги. Двигаться не хотелось, потому что даже короткий вдох разрывал легкие. — И я тебя вытащу.

Крэйл усмехнулся, пожал плечами и повернулся спиной, поигрывая вторым клинком, как будто тот был не смертоносной полосой стали, а обычной деревяшкой, которой можно наставить разве что синяков.

Марори отступила на шаг, увела косу в сторону для замаха, собираясь обезоружить шанатара любой ценой. Усмехнулась, вспоминая Кула, который бы пожурил ее за наплевательское отношение к защите.

«Прости, Кул, сейчас мне не от чего защищаться, сейчас я — приманка».

Когда Крэйл развернулся на пятках и попытался атаковать, она ушла от серии рубящих выпадов, каждый раз становясь так, чтобы у него не было возможности использовать свои фирменные приемы: ни удара в бок, ни финта, которым Крэйл любил вспарывать животы врагов от паха и до самой глотки.

И атаковала сама, целясь ему в область запястья: кисть — это ничего, кисть можно восстановить. Главное заставить шанатара выронить меч или выманить ближе. Достаточно близко, чтобы она смогла достать отравленный кусок собственной души. Вот такое у жизни странное чувство юмора: всю свою жизнь она носила в себе то, что убьет единственного человека, ради которого хотелось жить.

Крэйл принял удар на правый клинок, парировал левым, легко, словно играя, «погладив» лезвием ее плечо. Марори тряхнула головой, смахнула кровь, жалея лишь о том, что все равно слишком очевидно припадает на ногу — и шанатар, ухмыляясь, наперед просчитал все ее слабости и уже знает, как их использовать.

От следующей ее попытки атаковать Крэйл просто отмахнулся — двинул рукоятью меча в грудь, посылая в долгий полет. Марори грузно ударилась спиной о валун, застонала и вместе с кровью выплюнула жалящую злость. Конечно, она ему не соперник. Совсем не соперник — и шанатар играет с нею, забавляется, пока Темная превращает ее маленькую армию в гуляш.

— Вставай, — повторил Крэйл и снова отступил.

Злой, красивый и совершенно бессердечный. Идеальная машина для убийства с идеальным ртутным взглядом, которая подарит бестолковой простокровке идеальную смерть.