Он, тяжело дыша, встал и велел Мухину:
— Поднимайся. Я сейчас вызову машину. Поедешь в дежурную часть, напишешь чистосердечное признание. Наручники надевать не буду, не хочу позориться перед спортсменами. На тебя мне наплевать. Но я тут свой, и своим же хочу остаться. К воротам пойдешь сам, понял? Дернешься — я тебя пристрелю. При попытке к бегству. Понял? Ты и так лишнее живешь.
— Хорошо, — прохрипел Мухин. — Я все понял.
Алексей достал из кармана мобильник.
— Саша, — он впервые назвал волчонка по имени. — Машину подгони к воротам. Я веду убийцу. А мне нас…ть, что там пробка! Тарань их к е… матери! Мухин, пошел! — он толкнул Леонида в спину.
И тут только увидел, что на ступеньках стоит Лера. Она смотрела на него такими глазами, что ему стало понятно: вряд ли их отношения останутся прежними. Но это и к лучшему. Роль забавного пуделя, повсюду сопровождающего свою высокородную госпожу-хозяйку, ему уже вряд ли предложат.
Экстра-энд
— Это из-за меня убили Женю Свиридову, — сказал Алексей в том самом кабинете, где все начиналось.
На столе остывали две чашки кофе, дверь была плотно закрыта, жалюзи опущены, все телефоны молчали. Горела только настольная лампа: уже был вечер, почти что ночь. Двадцать девятое декабря, многие уже разъехались на каникулы. Они с генералом на всем этаже были одни, на столе между ними лежал рапорт А.А. Леонидова с просьбой об отставке.
— Не шути так, Леша, — его собеседник потер дрожащими пальцами виски, и Алексей вдруг увидел, что перед ним сидит старик. И захотелось по-детски заплакать.
Разумеется, он сдержался. Заговорил сухо, по-деловому:
— Я с самого начала повел себя неправильно. Вместо того чтобы вести расследование, вляпался в любовную авантюру. Вы правильно сказали: меня баба вокруг пальца обвела. Только сделала она это не ради того, чтобы спастись от тюрьмы, а… ради меня самого. Лера… Калерия Константиновна Климова никого не убивала.
— Любовь, значит, — усмехнулся его собеседник. — Что ж… Вы люди молодые. Всякое бывает. Ну, а со спортсменками-то что случилось?
— Я все изложил в своем рапорте, — Алексей кивнул на стол, где лежали листы с отпечатанным на них текстом. — Травму Лукашовой, в результате которой она выбыла из сборной, можно квалифицировать как несчастный случай на тренировке. Она сама виновата: вышла на лед в то время, когда выкатывали спортивные снаряды. Ира Пятова не рассчитала силу броска. Она не хотела убивать Алину. Но именно с этого все и началось. Первая ошибка, которую мы допустили: не дали делу ход. Мол, победителей не судят. Это и натолкнуло убийцу на мысль, что он может расчистить место в олимпийской команде, а потом, после победы, ему все спишется. Вторая моя ошибка, подчеркиваю, только моя — я недооценил Мухина. Не думал, что он такой самолюбивый. Меж тем обида копилась в нем не один десяток лет. Пока у Леры… у Климовой никого не было, он терпеливо ждал своего часа. И вдруг появляюсь я! Это-то его и сдернуло. Он понял, что избавляться от ее мужиков — бессмысленно. На смену одному придет другой. И решил избавиться от нее самой. Он ведь знал, что работа для нее все. К тому же Климова четко ему сказала: пока я остаюсь старшим тренером сборной, Василиса на Олимпиаду не поедет.