[26], так ведь? Когда ты только поймешь, что лезть в чужие дела нехорошо?

Представляю, как Бентон получал эти отвратительные послания. Вот он заперся в кабинете, сидит за столом с поднятой крышкой лэптопа, подключившись к модемной линии. «Дипломат» стоит рядом, кофе под рукой. Судя по его записям, он определил шрифт как Ransom и потом заглянул в толковый словарь. «Освобождение за плату. Выкуп. Искупление от греха», — читаю его каракули. Быть может, когда он анализировал письмо и искал значение слова «выкуп», я была рядом в кабинете или на кухне, а он ни разу и словом не обмолвился. Люси высказывает предположение, что Бентон просто не хотел вешать на меня груз забот; мое знание или незнание все равно ничего не решало. «Ты бы ничем не смогла помочь», — добавляет она.

— Кактус, лилии, тюльпаны, — просматривает страницы папки Макговерн. — Значит, кто-то посылал ему в Квонтико анонимные букеты.

Пролистываю десятки записочек с простенькой надписью «Бросили трубку», с датой и временем. Звонки направлялись на его личную линию в отделе изучения поведения, и ни один звонок проследить не удалось: «Недоступен». А значит, звонили скорее всего с сотового телефона. Единственная характерная черта, которую указал Бентон, «трубку кладет не сразу». Макговерн замечает, что цветы заказывали у флориста на Лексингтон-авеню, и наш Шерлок, судя по всему, это тоже вычислил. Люси набирает номер справочной, чтобы выяснить, существует ли магазин на данный момент. Как выясняется, да.

— Тут отметка по поводу оплаты. — Как больно видеть этот мелкий неразборчивый почерк. — Заказы производились по почте. Наличными. У него так написано: «нал». Судя по всему, кто-то посылал наличность вместе с заполненным бланком заказа. — Переворачиваю страницу перечня содержимого. Вещественные доказательства с пятьдесят первого по пятьдесят пятое — фактические бланки заказов, которые получили в цветочном магазине. Нахожу эти страницы. — Отпечатано на принтере, без подписи. Одна небольшая композиция из тюльпанов за двадцать пять долларов с указанием переправить на адрес в Квонтико. Один маленький кактус за двадцать пять долларов... И дальше в том же духе. На конвертах нью-йоркский штемпель.

— Вероятно, то же самое, — говорит Люси. — Заказы направляли через почтмейстера в Нью-Йорке. Вопрос в следующем: откуда они приходили изначально?

Этого без наружных конвертов не установить. А конверты, я больше чем уверена, как водится, после вскрытия сразу же отправлялись в мусорную корзину. И даже попади они к нам в руки, все равно вряд ли отправитель указывал свой обратный адрес. Большее, на что можно было бы рассчитывать, — штемпель.

— Скорее всего флорист подумал, что у человека тяжелый случай. Или он в кредитки не верит, — комментирует Макговерн. — Или какой-нибудь влюбленный.

— Или заключенный. — Я, разумеется, тут же подумала про Кэрри Гризен. Представляю, как она посылала свои сообщения из Керби. Запечатывала письмо в два конверта, писала адрес почтмейстера. Больничный персонал не мог увидеть, кому она шлет корреспонденцию — флористу или непосредственно Бентону. И воспользовалась услугами почтового отделения в Нью-Йорке она тоже неспроста. В ее распоряжении был телефонный справочник, и она могла обратиться в любое отделение страны. Хотя, если честно, мне кажется, Кэрри было совершенно наплевать, что кто-нибудь заподозрит, будто почта исходит из того же города, где она находится на принудительном лечении. Еще она не хотела вызвать подозрений со стороны персонала психиатрической клиники, и при том оставалась мастером манипуляции над людьми. Все, что бы эта бестия ни делала, имело свою причину. Она точно так же вычислила Бентона, как и он ее.