Лутатини ничего не оставалось, как только ответить;

— Есть!

Он остался на баке один. Площадь палубы здесь была небольшая, суживающаяся к носу. Порывы урагана снова усилились. Он работал с тревогой в сердце. Больно хлестали брызги, словно по нем стреляли горохом. А когда лезла на него водяная глыба, окатывая его с ног до головы, он судорожно хватался за вентилятор, как за своего спасителя. Вдруг корабль рванулся, свалился в наветренную сторону, на левый борт. Лутатини оглянулся — над палубой, взметнувшись в мутную высь, выросла огромнейшая волна с седым, завернутым внутрь гребнем. Казалось, поднялся из бездны апокалипсический зверь и, колыхаясь, дрожа, яростно зашипел над ним. Замерла грудь, остановилось дыхание. А дальше он почувствовал на себе непомерную тяжесть. Руки его легко оторвались от вентилятора. Кто-то могучий грубо схватил его лохматыми лапами, безжалостно смял, как маленького котенка, ревом разорвал уши и полетел с ним в пропасть.

Все произошло с быстротой промелькнувшей мысли. Голова его неожиданно вынырнула на поверхность воды. Отфыркиваясь, он даже не сразу понял, что очутился за левым бортом, в океане, в двух саженях от «Ориона». Волна стащила его в эту сторону потому, что была отражена наклонной палубой. Судно теперь неслось мимо него. Спохватившись, он заорал истошным голосом:

— Спасите!

Ярдах в ста на него катился следующий вал, увенчанный пеной. Лутатини отвернулся от него и умоляюще впился выпученными глазами в уходящий корабль. Промелькнул первый трюм, второй, поравнялся с капитанским мостиком, на котором стоял в своем длинном непромокаемом плаще с капюшоном на голове второй штурман. Последний, ухватившись за поручни, согнулся и глядел за правый борт, в подветренную сторону, не замечая погибающего человека. Лутатини закричал во всю силу своих легких:

— Капуан!.. Капуан!..

Второй штурман не пошевелился на этот зов.

В эти жуткие моменты зрение Лутатини настолько обострилось, что он одним коротким взглядом отмечал каждую мелочь. Приближался вал, потрясая разлохмаченной гривой. Гудела высь, ревел простор, а в разверстой глубине океана было спокойно и зловеще тихо, как в долине, защищенной от ветра горами. Словно из бездны, он продолжал кричать, взывая о помощи, но в то же время его терзала какая-то смутная и неуловимая мысль. Вот между машинным кожухом и капитанским помещением показался угольщик Вранер в рабочей куртке с расстегнутым воротом. Он направлялся на переднюю палубу. Он внезапно остановился, напрягая слух, и замахал обеими руками. Потом быстро повернулся и опрометью бросился в офицерский коридор. Затем Лутатини увидел за камбузом несколько человек. Одни оцепенело застыли на месте, другие, как сумасшедшие, помчались на корму. Впереди всех был угольщик Вранер. Больше Лутатини ничего не видел — огромный вал накрыл его клокочущим гребнем. Слепой, задохнувшийся, с судорогой в груди, он завертелся в кипящих потоках, словно гребной винт. И только в этот момент мозг его озарился давно застрявшей мыслью: почему он не оставил кому-нибудь из товарищей адреса своих родителей? Его раздавил страшный удар, и мысли оборвались, как тончайшие паутинки.