– Я виделся с одним из твоих ребят, – сказал Кейс. – Из «Новых».

– Да? С которым?

– С Люпусом Тем Самым Парнем. Он мне кое-что передал.

Кейс вложил в руку Молли бумажную салфетку, на которой фломастером было старательно и четко выведено: «З И М Н Е Е Б Е З М О Л В И Е».

– Он сказал… – Но ее ладонь прижалась к его губам, требуя молчания.

– Пойдем поищем, где можно скушать краба, – сказала Молли.

После завтрака в Балтиморе, во время которого Молли анатомировала своего краба с пугающей легкостью, они отправились на подземке в Нью-Йорк. Кейс уже научился не задавать вопросов; Молли отвечала однообразными знаками, призывающими к молчанию. Похоже, нога заметно беспокоила ее, и поэтому она помалкивала.

Худенькое чернокожее дитя в деревянных бусах, с антикварными резисторами, туго вплетенными в волосы, открыло им дверь лавочки Финна и провело их внутрь по туннелю из разнообразного хлама. Кейсу показалось, что утиля в коридоре с их последнего визита прибавилось. А еще ему показалось, что состав барахла тоже неуловимо изменился, будто оно здесь с течением времени созревало, переходило в какое-то иное качество, неслышно нарастали невидимые хлопья, выкристаллизовывалась эссенция забытых технологий, тайно произрастающих на свалках Мурашовника.

За армейским одеялом, сидя за белым столом, их ждал Финн.

Молли изобразила длинную быструю последовательность знаков, вытащила из кармана листок бумаги, что-то написала на нем и передала Финну. Тот принял листок большим и указательным пальцами правой руки и прочитал написанное, держа бумагу подальше от себя, будто она могла взорваться. После этого Финн сделал жест, значение которого Кейс не совсем понял – по-видимому, он выражал смесь нетерпения и мрачной покорности. Затем хозяин лавочки встал и стряхнул крошки со своего заляпанного твидового пиджака. На столе стояли жестяная пепельница, полная окурков «Партагас», стеклянная банка с соленой селедкой и лежал разорванный пластиковый пакет с плоским куском хлеба.

– Ждите, – сказал Финн и вышел из комнаты.

Молли уселась на его место, исторгла из-под ногтя указательного пальца лезвие и выудила им из банки селедку. Кейс бесцельно бродил по комнате, а проходя мимо пилонов, водил пальцем по датчикам сканирующей аппаратуры.

Через десять минут Финн торопливо вернулся, скаля желтые зубы в широкой улыбке. Он кивнул, отсалютовал Молли кулаками с выставленными вверх большими пальцами и жестом попросил Кейса помочь ему с дверной панелью. После того как Кейс прилепил на место и разгладил липучую ленту, Финн извлек из кармана плоский маленький пульт и набрал на его клавиатуре сложную длинную комбинацию.

– Дорогуша, – сказал он Молли, убирая пульт обратно, – похоже, ты своего добилась. Без врак. Носом чую. Может, расскажешь, откуда это у тебя?

– Тот Самый Парень, – ответила Молли, отставляя селедку и хлеб в сторону. – У меня в свое время были кое-какие делишки с Ларри.

– Класс, – сказал Финн. – Это ИР.

– Можно чуть помедленнее? – попросил Кейс.

– Берн, – сказал Финн, не обращая внимания на реплику Кейса. – Он в Берне. Имеет условное швейцарское гражданство в соответствии с их эквивалентом Конвенции 53-го года. Создан для «Тесье-Ашпул». Они – владельцы исходного программного обеспечения и электронной основы.