— Это потому, что они не слышали содержания разговора, — хихикнула Шарлин, когда они остались с Трэвисом наедине.

— Да, я, угрожающий уйти, если станет еще более скучно, и ты, обещающая разбудить меня, когда все закончится. У Джо бы инфаркт случился!

— Не важно. Он никогда этого не узнает. Мы же команда!

— Да, — пробормотал Трэвис, держа ее за руку. — Команда.

Подготовка к празднику на Венецианском побережье шла с детальной точностью.

— Выходной для всех, — объяснял Джо. — Актеры, съемочная группа, режиссер — все мы решили устроить себе выходной день, и пресса обязательно об этом узнает. Они будут наблюдать за вами, отдыхающими, купающимися, едящими — не важно.

— Ты уверена, что все будет в порядке? — снова спросил ее Трэвис утром, когда они собирались выезжать. — У тебя было странное выражение лица, когда Джо это описывал.

— Я просто беспокоилась, что не оправдаю надежд.

— Оправдаешь. Ты будешь прекрасна, потому что ты всегда такая.

Шарлин говорила серьезно.

— Надеюсь, потому что я знаю, как много для тебя это значит. Я тоже видела выражение твоего лица, но оно было забавным. Это был полный эмоционального возбуждения человек, потому что он видел большую возможность, которая ему может выпасть. Но он просто немного боится, что не сможет ею воспользоваться в полной мере.

— Как же хорошо ты меня понимаешь, — вздохнул Трэвис. — Все эти щиты и оборона, способные обмануть других, ты видишь правду сквозь них, словно их и нет вовсе. — Он взял ее за обе руки и по очереди нежно поцеловал. — С кем-то другим это испугало бы меня, но с тобой я знаю, все будет хорошо. Лишь в одном ты не права, — сухо добавил он.

— В чем же?

— Я не «просто немного боюсь». Я ужасно боюсь! Упустить этот шанс. — Трэвис коротко рассмеялся. — Если я получу роль в фильме, это может изменить всю мою жизнь.

— Да. Будет второй фильм, затем третий, и киностудии будут из кожи вон лезть, чтобы заполучить тебя.

— Я стану гораздо более значительным, чем сейчас, и возможно…

— Тогда даже твой отец начнет тебя уважать, — сказала Шарлин. — Он будет гордиться тобой и хвастать: «Эй, Трэвис Фэлкон — мой сын».

— Да! Точно! Глупо, правда? Я же взрослый человек, по крайней мере, стараюсь им быть. Я могу одурачить любого, кроме тебя.

— Может, у меня есть собственное мнение о том, что представляет из себя взрослый мужчина, — сказала Шарлин.

— Повезло мне.

— Если он добрый и нежный, щедрый и заботливый — это все, что мне важно. Роль в фильме — еще не победа сама по себе, но это большой шаг вперед. Потом еще один шаг, и еще, пока ты не побежишь так быстро, что никто не сможет тебя поймать.

— Мы побежим, — поправил Трэвис.

— Нет, только ты. Я просто для поддержки. Ты станешь большой, большой звездой и заработаешь столько денег, что твои отец и братья захотят взять у тебя взаймы.

Трэвис хмыкнул:

— В моих мечтах. Но да, именно здесь дорога берет начало. Я стану одержим деньгами, и тогда они поймут, что я настоящий Фэлкон. Но хочу ли я проделать этот путь? — тихо добавил он.

— Ты не будешь одержим деньгами, — сказала она ему. — Только не ты. Что ты вынесешь из этого опыта — дело твое. Это будет твой путь. И твои решения.