Эти цифры говорят нам, потомкам: "Не забывайте!"
Глава 5
В Сталино, мы задержались не долго, буквально через месяц, в середине октября сорок третьего года, наши войска, при участии Юго-Западного фронта, начали наступательную операцию, которая была составной частью битвы за Днепр, по разгрому запорожской группировки вермахта,
Перед наступлением, в конце сентября, наше подразделение передислоцировали в Запорожье и расквартировали на хуторе Работино. Здесь расположилась прокуратура 54 дивизии. Центральную усадьбу, хозяйкой которой была Галина Зинченко, молодая хуторянка, муж которой погиб еще в первые дни войны, занял прокурор Никеенко. Его ординарец, Иван Терентьевич, кроме исполнения своих непосредственных обязанностей, бескорыстно помогал Галине Афанасьевне. Починил изгородь, нарубил целую поленницу дров, и в свободное время занимался обрезкой фруктовых деревьев. Почему-то, по особенному, он относился к яблоням. Их было с десяток в саду Галины, и каждой из них, он делал обрезку веток индивидуально, разговаривая с деревьями, как с живыми существами. Многие бойцы считали это чудачеством, а вот Галина смотрела на него с теплотой и какой-то потаенной надеждой в глазах. Чернобровая казачка, с шикарными черными волосами, заплетенными в одну большую косу, и красиво уложенную на голове, с пышными грудями, бесстыдно выпирающими из-под кофты, и соблазнительно покачивающимися в такт ее красивой походки, сводили с ума всех бойцов без исключения, только Иван Терентьевич смотрел на нее поотцовски, без тени похотливости. Как то вечером, когда «Батя» сидел на завалинке, к нему подошла Галина, и села рядом.
– Умаялись за целый день?, – ласково спросила она.
– Есть немного, – спокойно отозвался Иван.
– Хозяйственный Вы. Видно, что до войны Вы были крепким хозяином. А семья у Вас есть? – спросила Галина.
– Да, жена Мария, и пятеро детей. Старшая, Александра, сейчас на фронте, начальник аптеки в санитарном эшелоне, а остальные дети дома, с Марией, в деревне на Вятке, – задумчиво проговорил он.
– А я вот вдова, на Петеньку моего в первые дни войны получила похоронку. Деток Бог не дал, вот и коротаю день за днем в одиночестве, – утирая скупую слезу, проговорила Галина.
– Не отчаивайся. Ты баба ладная, дородная. Вот война закончится, придут солдатики с фронта, и не будет у тебя отбоя от ухажеров, выйдешь замуж, нарожаешь деток, все будет хорошо, – с теплотой в голосе сказал Терентьевич.
– Ты мне люб, Иван Терентьевич. Как ты появился на хуторе, сердечко мое не находит себе покоя. Вся я истомилась, иссохлась по тебе. Почитай больше двух лет не чуяла мужской ласки. Ваня, приласкай меня, не побрезгуй, – чуть не плача зашептала Галина.
Иван Терентьевич, то же был живой человек, и то же не видал женской ласки с самого начала войны. Они не сговариваясь, одновременно поднялись, и не спешно направились на сеновал. Любились они страстно, до самозабвения, отдавая друг другу всю не растраченную ласку, выплескивая наружу всю чувственность и нежность. До самого рассвета они не выпускали друг друга из своих объятий. Перед рассветом Иван собрался уходить. Галина удержала его за руку, и ласково поглаживая его по волосам сказала,