— Угу, — кивнул Тимофеев, отряхивая пыль с джинсов, и сел на диван.

Я спрятала голые ступни в красные махровые тапочки и закрыла за собой дверь ванной комнаты. Кожа на всем теле адски пылала после горячей воды.

— Замечательно…

— Как ты себя чувствуешь?

Я подошла и села напротив него. Мокрые волосы разметались по моим плечам, тело ужасно ныло. В горле еще ощущалось легкое першение, голос оставался сиплым, но звучал гораздо лучше.

Я перевела взгляд на обрывки платья, болтавшегося на спинке дивана. Ткань была разодрана и не подлежала восстановлению. Я безжалостно смахнула его на пол, подальше от глаз.

Лёша выглядел усталым и обеспокоенным. Его широко распахнутые глаза скользили по моему лицу, пытаясь не упустить ни малейшей детали. Он сидел, сгорбившись, словно его вдавили в диван, и боялся показать свои чувства и переживания.

— Да всё хорошо, — прошептала я, разглядывая его длинные пушистые ресницы, так хорошо сочетавшиеся с новой для его лица брутальной густой щетиной.

— Если ты устала, — произнес он, сглотнув, — ложись, я…

— Нет, — усмехнулась я, — ты забыл, что по вине безумной родственницы мне пришлось неплохо выспаться.

Ему было не до улыбок. Тимофеев взял мою руку в свою, продолжая хмуриться.

— Донских не хотел уходить, пока ты не скажешь ему, что с тобой всё хорошо.

Мои губы сжались.

— Я слышала, как он стучался.

Лёша вздохнул, разглядывая синяки на моих руках.

— Он не сказал этого, но винит во всем себя.

— И ты тоже.

— И я…

Он улыбнулся одним лишь краешком губ.

— Всё кончилось, и я хочу забыть об этом, — прошептала я, сдерживая слёзы. — Заберешь меня отсюда?

Тимофеев кивнул.

Я молча встала и пошла переодеваться. Радость от того, что беда вновь обошла нас стороной, всё не приходила. Единственное, что мы оба чувствовали, — это опустошение. Хорошо, конечно, что в голливудских фильмах герои, чудом выжив или выбравшись из страшной передряги, страстно целуются перед титрами. Это очень хорошо. Даже правильно. Но у реальной жизни свои законы.

Не всегда могут двое травмированных жизнью людей, переживших в один день воссоединение, балансирование на грани жизни и смерти, отчаянную схватку с опасными убийцами, вот просто так улыбаться друг другу и, срывая одежду, предаваться страсти в гостиной на старом диване. Им нужно время. Пять минут, пять часов, дней, а порой и лет, чтобы осознать случившееся. Чтобы пережить и, переступив через это, жить дальше.

— Если так подумать, то мы почти ничего не знаем друг о друге, — произнесла я, включив свет, и скинула обувь в коридоре.

Мы зашли в квартиру Тимофеева. Непроглядная темень стояла за окном. Часы на стене показывали начало второго ночи. До восхода солнца оставалось немногим более часа, но спать мне совершенно не хотелось.

— А что бы ты хотела узнать? — спросил Лёша, наблюдая за движениями моих губ.

— Ты всегда ведешь себя сдержанно.

Он снял кроссовки и бросил ключи на полку в прихожей.

— Это плохо?

Я стянула с плеча сумку и повесила на крючок.

— Нет. Я сама скрытна по натуре, поэтому могу тебя понять.

— Я полагал, это хорошая черта для мужчины.