Лариса пришла в себя довольно скоро от боли в запястье. Она то ли стояла, то ли лежала на четвереньках. На спину давил руль, а где-то у коленей привалился теплый сверток. Молчащий сверток!

Лариса осторожно переместилась так, чтобы лечь на бок, и подтянула к себе конверт здоровой рукой. С тихим ужасом заглянула внутрь.

Из кружев на нее смотрели огромные синие-синие глаза сына. В них светилось безмерное удивление. И молчал Демка скорее от этого самого удивления, чем от страха.

— О Господи, — выдохнула Лариса. Она нашарила под собой мобильник. С ним все оказалось в полном порядке, но мама не отвечала. Все, как она предупреждала — сеть не ловила. И как вовремя!

В салоне ощутимо пахло бензином. Девушка попыталась толкнуться в дверь, но ту, похоже, заклинило. Сознание, вскормленное Голливудом, немедленно подсунуло целый калейдоскоп картинок с горящими машинами, взрывами бензобаков и взлетающими в синее небо лимузинами. Две секунды паники — и тот же Голливуд пришел на помощь. Лариса легла так, чтобы иметь лучший упор и с силой ударила в лобовое стекло ногами. Раз. Другой. Потревоженный ребенок снова пискнул.

— Да тихо ты!

С третьего удара стекло вывалилось целиком. Ногами вперед, каракатицей, девушка выползла наружу, подтаскивая за собой ребенка. И на подгибающихся ногах бросилась подальше от разгромленной «мазды», туда, где возвышались корпуса бизнес-центра. Мобильник остался в машине.

Сирены скорой в последние несколько дней стали для города на Неве привычной музыкой, но в этот раз к ним присоединились милицейские, или, как сейчас говорили, полицейские. Парковка была большой, или Ларисе это только показалось, но, добираясь из одного конца в другой, она немного успокоилась и даже стала смотреть по сторонам, проявляя здоровое любопытство. Несколько машин пронеслись мимо нее, свернули, замерли. Похоже, у соседнего здания.

Значит, этих придурков понесло туда? И слава Богу!

Разбитые стекла устилали ей путь, словно она была средневековой женой, уличенной в измене. Правда, никто не требовал идти по ним босиком. Разбитые фары, оторванный бампер. Две или три машины лежали на боку, а одна, как теперь и их «мазда», торчала вверх колесами. Странно, но полицейских, видно, не было, хотя всего час назад тут стоял кордон.

Лариса знала, что такое толпа. Как-то пару лет назад она возвращалась из школы домой и увидела, как на небольшом асфальтовом пятачке компания пацанов азартно пинала плюшевого мишку. Пинали и пинали, какая разница, мишка или мяч? Но вдруг на одно мгновение Лариса ощутила его живым. Острая жалость полоснула по сердцу, и она, не раздумывая, бросилась под ноги ребятам, вытаскивая грязного, порванного в трех местах невезучего топтыжку. Обломала парням весь футбол. Те, понятно, в отместку попинали ее вместо мишки. Слегка, несильно… Всего одно ребро сломали да фингал поставили. Медвежонка она отбила, и вечером, стараясь не особенно шевелиться, чтобы не тревожить грудь, стянутую тугой повязкой, осторожно сунула его в тазик с мыльной пеной. Запихать игрушку в стиральную машину Лариса почему-то не решилась, словно тот и впрямь был живым.