— Э? — У него отвисла челюсть. — Ч-что?

— Простите, — сказал я. — Остановитесь и задумайтесь. Как это будет выглядеть, если станет известно, что представитель органов правопорядка передал шантажисту требуемые деньги — это в том случае, если она захочет взять их у меня? Как, по-вашему, я буду себя чувствовать, если ввяжусь в эту грязную аферу? Элмер вляпался в это дело и пришел ко мне…

— Единственный правильный шаг в его жизни.

— …а я пришел к вам. И вы попросили меня выяснить, как с наименьшим шумом выдворить ее из города. Я все сделал. И на этом закончим. Больше я ничего не буду делать. Я вообще не понимаю, как вы можете просить меня о чем-то еще.

— Ну, э-э, — он прокашлялся, — может, и так, малыш. Допускаю, что ты прав. Но ты позаботишься о том, чтобы она уехала из города, как только получит деньги?

— Позабочусь, — пообещал я. — Если она не уедет в течение часа, я сам выпровожу ее.

Конвей встал, нервно огляделся. Я проводил его до двери, чтобы поскорее отделаться. Я уже не мог выносить его. Сдерживало меня одно: я знал, что он сделал с Майком.

Я держал руки в карманах и притворился, будто не вижу, что он протягивает мне руку. Он открыл дверь и, заколебавшись, повернулся ко мне.

— Никуда не уходи, — сказал он. — Я пришлю Элмера, как только найду его. Хочу, чтобы ты устроил ему хорошую нахлобучку, проследи, чтобы он все понял. Заставь его уяснить, что есть что, ясно?

— Да, сэр, — ответил я. — Я польщен тем, что вы позволили мне поговорить с ним.

— Все в порядке. Никаких проблем, — сказал он, и дверь сама захлопнулась за ним.

Элмер объявился через пару часов.

Он был таким же крупным и расплывшимся, как его отец, и старался держаться так же властно, однако для этого у него была кишка тонка. Мужики несколько раз избили его, и это пошло ему на пользу. Его дряблое лицо блестело от пота, изо рта воняло, как из винной бочки.

— Ты уже с утра принял, да? — сказал я.

— Ну и что?

— Ничего, — ответил я. — Я пытаюсь сделать тебе одолжение. Если ты напортачишь, это твои проблемы.

Он что-то проворчал и положил ногу на ногу.

— Не знаю, Лу, — нахмурившись, проговорил он. — Ничего не знаю. А что, если старик никогда не утихомирится? Что нам с Джойс делать, когда десять тысяч закончатся?

— Послушай, Элмер, — сказал я, — кажется, произошло недоразумение. Как я понял, ты уверен, что со временем твой отец изменит свое мнение. Если нет, возможно, будет лучше, если я скажу мисс Лейкленд…

— Нет, Лу! Не надо!.. Черт, он остынет. Он всегда ругается на меня за то, что я делаю, а потом отходит. Но…

— А почему бы тебе не поступить следующим образом? — предложил я. — Приложи все силы, чтобы десять тысяч не закончились. Купи какой-нибудь бизнес — вы с Джойс могли бы вместе управлять им. А когда дела пойдут на лад, свяжись с отцом. Он увидит, что ты делаешь успехи, и тебе больше не придется улаживать проблемы.

Элмер просиял, но только чуть-чуть. Он никогда не считал работу хорошим решением какой-то проблемы.

— Не позволяй мне уговаривать тебя, — продолжал я. — Думаю, о мисс Лейкленд сложилось крайне неправильное мнение — она убедила меня в этом, а меня не так-то просто убедить. Я поставил себя под удар ради того, чтобы помочь тебе и ей начать новую жизнь, и если ты не хочешь…