– Ты настоящий герой, – сказал он с почтением. – Сразу на выручку друга! Сам погибай, но товарища выручай... Так и надо. Это было бы красиво и благородно. Я не хотел мешать, но вот этот комок перьев настоял...

Сверху раздраженно каркнуло еще громче:

– Еще бы! Красивая и возвышенная смерть – это красиво, это трогает, даже у меня может выдавить скупую мужскую слезу, что прожигает камень. Особенно, когда мрет молодой и здоровый, на котором бы еще пахать и пахать. Мой лорд, ты же знаешь, что к замку нельзя подойти незамеченным. Тебя утыкают стрелами из сотни арбалетов, едва приблизишься на выстрел... Но это вот, которое в шерсти, нюхом учуяло выход... Понимаешь, высшие зрят с высоты полета, а всякие низшие все нюхом да нюхом, как пингвины.

Я перевел дыхание, чувствуя себя в самом деле глупо:

– Если пойдем подземным ходом, на выходе нас сразу же по голове и в сумку. Хотя, с другой стороны, кто станет ждать, что найдется герой, который вернется тем же ходом, что и убежал?

Ворон каркнул:

– Рассуждаешь правильно. Как герой. Как настоящий герой! И настоящий мужчина. Ты прав, никто не станет ждать, что найдется идиот, который вернется тем же ходом, что и убежал. Но... а вдруг там тоже такие же идио... гм... такие же герои? Героев ведь не сеют, не растят, они сами откуда-то берутся. Даже в наших краях. Так что я, как существо не слишком героическое, а всего лишь разумное, воспользовался бы другим ходом. Благо, их тут видимо-невидимо.

Волк прорычал с отвращением:

– Мелкая душонка! Ни героизма тебе, ни самопожертвования. Тебе бы летучей мышью на людЇв кидаться, кровь сосать у невинных детишек... Мой лорд, здесь поблизости есть выход из замка. Он же и вход. На случай пожара и... ну, для всякой надобности. Если разгрести вон те кусты, поднять там камень...

Не мешкая, я разгреб кусты, поднял камень, поднял остальные камни, начал сомневаться, могли и приколоться над человеком, затем блеснуло металлическое кольцо, ухватился, потянул. Затрещало, словно ломался камень, от натуги покраснело в глазах, потемнело, снова треск, появились ровные трещины, из щели пахнуло застоявшимся воздухом, полным запахов плесени.

Я поставил плиту торчком, сверху загремели жестяные крылья, пахнуло ветром. Ворон плюхнулся на каменный край огромный как птеродактиль, закачался, растопырив крылья. Шея его удлинилась на треть, все пытался заглянуть в темноту. Волк подошел принюхался:

– Мой лорд, я пойду с тобой.

Голос его был исполнен благородства и внутреннего достоинства. Ворон быстро каркнул:

– И я... нет, я лучше поверху, поверху. Это нисколько не умаляет ваши достоинства, мой лорд, но, рожденный ползать... э-э... пусть даже бегать по лесу, лижет лучше. Тьфу, кусает! Так что я, летать рожденный, подожду вас там, в замке.

Волк заворчал, шерсть вздыбилась, хоть не понял туманных инсинуаций, но по-волчьи ощутил оскорбление, а я поспешно опустился в тесный лаз. Дальше ход расширился, в подземном туннеле абсолютно темно, но наши глаза привыкли, и мы с волком все видели прекрасно, хоть и едва-едва, как в тумане.