Кикир столь ожесточённо щёлкает суставами, что получает по рукам от Арта. Я не могу сдержать хохота при виде выпученных глаз Лизаветты, не ждавшей такой активности от нашего мистера Невозмутимость. Рита прыскает в кулак и неожиданно похлопывает Кикира по плечу, вроде бы утешая. Мы переглядываемся с Валерой, тот подмигивает и стекает по спинке дивана, чтобы тут же вскочить, неспособный и секунды провести в покое.

Я пытаюсь представить, что произойдёт, если контракт сорвался. Это не будет историей краха, активов Дубовского хватит на десять жизней, но их преумножения, а главное — повышения статуса, — ждали с таким воодушевлением, что пара инфарктов нам обеспечена.

Что будет со мной, я особо не думала. Моя роль сыграна в любом случае, финита ля комедия. Пыльный занавес падает на голову, тело выносят на склад реквизита.

Но мне всё равно хочется, чтобы получилось. Даже не потому, что это подогреет чувство своей значимости, а потому что я месяцами могла видеть, как важно всё это для Макса. Как он не спал ночами и всё больше терял человеческий облик, двигаясь к этой вехе. Если столько усилий пропадут зря — в мире что-то сломается.

— Тихо! — вдруг вопит Валера, замирая с поднятым стаканом. Лицо у него такое, будто сел на ежа.

Все навострили уши. Притаись здесь в тёмном углу паук, мы бы и его услышали, не то что звук открывающихся ворот. Лизка от избытка чувств вцепляется в мою руку, в глазах у неё смесь восторга и ужаса. Она здесь самое незаинтересованное лицо, но эмоцию даёт за троих, заражая даже Ларису Васильевну, скромно притулившуюся на краешек дивана.

Мы все затихаем, даже Кикир, которого обычно не заткнуть.

Когда Дубовский заглядывает в комнату, он слегка спотыкается, наткнувшись на семь обращённых к нему лиц, в каждом из которых читается вопрос.

— А, — говорит он с непонятным выражением, — ждёте? Ну ждите. Мне в душ надо.

И уходит.

— *б вашу мать, — выдыхает Валера, растирая лоб, и даже строгая Лариса Васильевна не делает ему замечания.

Кикир выглядит так, словно сейчас сиганёт из окна.

— Это хорошо? — щекотно шепчет мне Лизка прямо в ухо. — Это плохо? Я не понимаю.

— Никто не понимает, — огрызаюсь я. Тревога всегда скверно на меня влияла.

От всеобщего тремора должны дрожать стёкла.

К моменту, когда посвежевший и переодевшийся в свежий костюм Макс возвращается, атмосфера в комнате становится похоронной.

Под прицелом глаз он проходит вперёд, осторожно разжимает мои пальцы и забирает стакан. Болтает виски, гремя льдом, от души глотает.

— Бухаете, значит? — говорит он с оттенком неодобрения, осматривая нас. Хмурится.

— Ну?! — не выдерживает Кикир. — Подписал?!

Макс тяжело вздыхает, разглядывая ледяные грани. Если он промедлит ещё секунду, я схвачу его голову и вытрясу из неё ответ, клянусь!

Наша омерзительная великолепная семёрка замирает, как спринтеры на старте.

Звучит выстрел.

— Подписал, — говорит Макс в оглушительной тишине и вскидывает руки. — Подписал, чёрт возьми!

Что тут началось!..

Вопль Кикира всколыхнул шторы, Валера кинулся обнимать ошарашенного Арта, Рита и Лизка отплясывали, взявшись за руки, Лариса Васильевна утирала уголки глаз платочком, а я, взвизгнув, оказалась между полом и потолком, подброшенная Максом.