Мама задумалась. Сначала ничего не сказала, а потом произнесла немного изумленно:
– Разве вы старались сделать меня зависимой от вас?
– Именно так я и делала. И теперь прошу у хозяйки за это прощения!
Она села между малышами, и все трое стали махать нам, когда подвода тронулась и повезла их вниз по улице.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Какое прекрасное, какое чудесное утро! Черный дрозд заливается трелью, и весь сад блестит от росы. Я распахнула окно и протянула руки к небу. Я готова была завидовать сама себе – ведь я могла любоваться всей этой красотой.
Ничто не может сравниться с ранним утром, когда знаешь, что только ты одна во всем доме уже проснулась. Было не больше четырех утра, но я чувствовала себя совсем выспавшейся, и впереди у меня было несколько часов, пока другие не встанут. Сейчас я оденусь, возьму книгу, спущусь вниз, сяду в саду на скамейку под сиренью и стану читать.
Я уже отошла было от окна, как вдруг заметила в саду какое-то движение. Кто-то, кого заслонял кустарник, неслышно ходил по траве. Я быстро спряталась за занавеску, чтобы меня не увидели.
Это была Каролина. Она что, никогда не ложится спать? Она была уже одета в свою униформу – синее платье горничной с белым передником и наколка в волосах. Но я заметила, что на ногах у нее ничего не было, она была босиком. Вот она скрылась и села на скамью под сиренью, где собиралась сесть я. В руках у нее была книга.
Я осталась стоять у окна.
Мы почти не разговаривали друг с другом с той ночи неделю назад, когда она ворвалась ко мне. Последние дни все вертелось вокруг отъезда Свеи.
Было странно стоять вот так и наблюдать за ней, оставаясь незамеченной. Может быть, и она когда-нибудь стояла точно так же и наблюдала за мной, когда я думала, что я одна?
Она утверждает, что я боялась того, что она собиралась мне сказать! Что она имела в виду? А все ее обвинения? Куда она клонила?
А теперь она уходит от нас…
И все встанет на свои места.
Буду ли я скучать по ней? Может быть, забуду ее? И она станет для меня одной из наших горничных…
Мне не следует больше стоять вот так. Она может заметить, что за ней наблюдают.
Я в последний раз посмотрела в сад. Она сидела под сиренью совершенно неподвижно. Затем сняла с себя наколку и встряхнула короткими мальчишескими волосами. Косы остались на наколке. Они были к ней пришиты. Здорово сделано: когда Каролина надевала наколку, они выглядели совершенно естественно. Никто не мог заподозрить, что косы ненастоящие.
Она прислонилась к дереву и закрыла глаза. Наколка с косами лежала на книге у нее на коленях.
Черный дрозд продолжал выводить свои трели. И тут во мне лопнула какая-то струна, на глаза навернулись слезы. Конечно, я буду по ней скучать. Я никогда не смогу забыть Каролину.
В ту ночь она хотела поговорить о том, что было у нее на сердце, и, возможно, она ждала совсем другого разговора, чем тот, который получился. Так же как я много раз, когда собиралась с ней поговорить. Нам никак не удавалось найти точки соприкосновения.
Она сидела внизу, но не читала, глаза ее были закрыты. Вокруг нее на траве и на сирени блестела роса. О чем она думает?