– Да уж, «землю роет», – иронически скривился Чагин, – всех китайцев в городе похватал как шпионов и отправил каторжанить на флотских огородах до окончания войны. Нет, не подумайте, Николай Иванович, я против секретности не возражаю. Но ведь про вас чёрти что говорят – и рабовладелец вы, и юных китаянок растлеваете, похитив их из семей…
– Знаю, знаю, – развеселился комфлота, – только вот полицмейстер за Свенторжецкого свечки в церковь каждый день бегает ставить. Да и когда почистить Владивосток, как не в военное время? Три с лишним сотни уголовной сволочи и прочих подозрительных персонажей комендантский батальон Тихоокеанского флота выловил в городских притонах и борделях. И ведь не разбирались – русский ты, китаец, иль сын степей калмык, – коль пойман в подозрительном месте в военное время, будь любезен трудом послужить Отечеству. И куда деваться – служат, даже матёрые уголовные «Иваны» на прокладке железки к Сучану прекрасно работают. А китайцы прирождённые огородники – пускай растят зелень и картошку.
– Конечно, заработаешь тут, когда соседа по несчастью вздёргивают как японского шпиона…
– Этот грех я на себя принял, да и какой грех повесить убийцу, на котором клейма ставить негде? А в шпионы определяем потому как иначе придётся передать его в обычный суд, а там и отпустят сиротинушку, пожалеют. Зато в городе отныне порядок! Ну, полно, Иван Иванович, ступайте на крейсер и скажите – буду с инспекцией, проверю как с новыми орудиями освоились. Моё указание, что подкрепления орудий должно рассчитать с запасом, с возможностью в будущем разместить на станках стодвадцатимиллиметровки исполнено?
– Так точно.
– Вот и ступайте, Иван Иванович, ступайте. И мой категорический приказ – пять часов сна!
Выпроводив озадаченного командира «Алмаза» вице-адмирал отложил папку, поименованную как «ДЕСАНТ» и взялся за другую, где было начертано – «УГОЛЬ». Разговор с Чагиным напомнил Небогатову о грядущих проблемах по обеспечению боевой деятельности флота, если не наладить бесперебойную поставку угля с шахт Сучана. О прорыве угольщиков во Владивосток адмирал даже не думал, хорошо если Брусилов на Камчатку приведёт пару тройку пароходов, а через Японское море, через проливы, кишащие японскими миноносцами доставить уголёк себе дороже получится. Не превращать же в общефлотскую операцию прохождение углевоза, пожжёшь на крейсерах и броненосцах боевого угля едва ли не больше, чем находится в бункерах рискового купца.
Да и нашумевшая история с немедленным повешением трёх беглых каторжников, задержанных матросами при облаве, касалась как раз угольной тематики. Николай Иванович поморщился, вспомнив как старый, весь покрытый затейливыми татуировками каторжанин начал затейливо материть адмирала и призывать «братцев» не слушать неправедное начальство ибо скоро «прилетит красный петух в дома богатые». Полторы сотни «братцев», также отловленных в городских трущобах и собранных во внутреннем дворе штаба Тихоокеанского флота, победно лыбились, слушая уголовного патриарха, не желая потрудиться во славу Отечества.