В 1948 году доктор Фудзии построил новую клинику в Хиросиме на месте той, что разрушила бомба. Она представляла собой скромное деревянное здание, в котором было полдюжины палат для стационарных больных. Когда-то доктор Фудзии учился на хирурга-ортопеда, но после войны этот профиль стал дробиться на различные специализации. Прежде его особенно интересовала врожденная дисплазия тазобедренного сустава, но теперь он считал себя слишком старым, чтобы заниматься этой или любой другой специализацией; кроме того, ему не хватало сложного оборудования. Он оперировал келоиды, удалял аппендицит, лечил раны; принимал пациентов как терапевт (а иногда как венеролог). Через друзей из оккупационных войск он мог получать пенициллин. В день Фудзии принимал около 80 больных.

У него было пять взрослых детей, и, согласно японской традиции, они пошли по стопам отца. Старшая и младшая дочери, Миёко и Тиэко, вышли замуж за врачей. Старший сын, Масатоси, стал врачом и унаследовал клинику Кайтаити и ее практику; второй сын, Кэйдзи, не пошел в медицинский институт, но стал рентгенологом; а третий сын, юный Сигэюки, был врачом в штате больницы при медицинском университете Нихон в Токио. Кэйдзи жил с родителями в доме, который доктор Фудзии построил рядом с хиросимской клиникой.

Доктор Фудзии не страдал ни от одного из последствий радиационного облучения и, очевидно, считал, что лучшее лекарство от психологических травм, нанесенных ужасами бомбардировки, — это принцип удовольствия [40].

Следуя этому принципу, он рекомендовал хибакуся, у которых были симптомы лучевой болезни, регулярно выпивать. Сам он жил полной жизнью. Доктор Фудзии сострадал пациентам, но не считал, что работать нужно слишком много. В его доме была обустроена танцплощадка. Он купил бильярдный стол, любил фотографировать и построил себе лабораторию для проявки пленки. Он играл в маджонг. Ему нравилось принимать гостей из-за границы. Перед сном медсестры делали ему массаж, а иногда и лечебные инъекции.

Он увлекся гольфом, построил для игры песчаную ловушку и натянул в своем саду специальную сетку. В 1955 году он заплатил взнос в размере 150 тысяч иен, что тогда было чуть больше 400 долларов, чтобы вступить в эксклюзивный загородный гольф-клуб Хиросимы. Играл он мало, но, к великой радости своих детей, сохранил семейное членство в клубе. 30 лет спустя вступление в клуб обойдется в 15 миллионов иен, или 60 тысяч долларов [41].

Фудзии поддался и японской бейсбольной мании. Игроков Хиросимы сначала называли по-английски Carps («Карпы»), пока Фудзии не подметил во всеуслышание, что множественное число для этой рыбы, а значит, и для участников команды не имеет буквы «s». Он часто смотрел игры на новом огромном стадионе недалеко от «Атомного купола» — руин Выставочного центра торгово-промышленной палаты Хиросимы, сохраненных городом как единственное прямое материальное напоминание о случившемся. В первые сезоны у «Карпов» были тоскливые показатели, но их фанатам нельзя было отказать в преданности: они были кем-то вроде болельщиков «Бруклин Доджерс» или «Нью-Йорк Метс» в их неурожайные годы. Сам же доктор Фудзии довольно вызывающе болел за токийских «Ласточек»: на лацкане пиджака он носил значок с их эмблемой.