В 1970 году сестра Сасаки приняла участие в международной конференции монахинь-трудниц в Риме, а потом отправилась осматривать благотворительные учреждения в Италии, Швейцарии, Франции, Бельгии и Англии. Она ушла из Сада святого Иосифа в возрасте 55 лет, в 1978 году, и была удостоена поездки к Святому Престолу. Не в силах оставаться без дела, она поставила себе столик у собора Святого Петра, чтобы давать советы японским туристам; затем она сама в качестве туристки побывала во Флоренции, Падуе, Ассизи, Венеции, Милане и Париже.

По возвращении в Японию она два года работала волонтером в токийской штаб-квартире Auxiliatrices du Purgatoire, затем два года была настоятельницей монастыря Мисаса, где когда-то прошла обучение. После этого она вела спокойную жизнь заведующей женским общежитием при музыкальной школе, где учился ее брат; школа была передана церкви и теперь называлась Музыкальным колледжем Элизабет. После выпуска Ясуо получил квалификацию учителя, и теперь он преподавал музыку и математику в средней школе в Коти, на острове Сикоку. Яэко вышла замуж за доктора, владеющего собственной клиникой в Хиросиме, и сестра Сасаки могла обратиться к нему, если ей требовался врач. Помимо постоянных проблем с ногой она в течение нескольких лет страдала от ряда заболеваний, которые — как и у многих других хибакуся — могли быть связаны с бомбой, а могли и не быть: нарушение функции печени, ночная потливость и утренняя лихорадка, ишемическая болезнь сердца, выступающие пятна крови на ногах и ревматоидный фактор, выявляемый в анализах крови.

Одно из самых счастливых событий в ее жизни произошло в 1980 году, когда она находилась в штаб-квартире своего ордена в Токио: в ее честь дали торжественный обед, приуроченный к двадцатипятилетию ее пострига. По счастливой случайности вторым почетным гостем в тот вечер был глава Общества в Париже, мать-настоятельница Франс Делькур, которая, как оказалось, тоже достигла 25 лет в ордене. Мать Делькур подарила сестре Сасаки картину с изображением Девы Марии. А сестра Сасаки произнесла речь: «Я не стану жить прошлым. Когда я пережила взрыв атомной бомбы, мне как будто дали еще одну жизнь. Но я предпочитаю не оглядываться. Я буду продолжать двигаться вперед».

Компанейский мужчина 50 лет, доктор Фудзии любил общаться с иностранцами, и, покуда его служба в клинике Кайтаити спокойно шла своим чередом, ему доставляло удовольствие снабжать по вечерам офицеров оккупационных сил бесконечным, как казалось, запасом виски Suntory, который он каким-то образом прибрал к рукам. Он потратил много лет на изучение иностранных языков, в том числе английского. Отец Кляйнзорге был его давним другом и часто навещал его по вечерам, чтобы научить говорить по-немецки. Кроме того доктор занялся эсперанто. Во время войны японская тайная полиция вбила себе в голову, что русские используют этот язык для шпионских шифров, и доктора Фудзии не раз и с пристрастием допрашивали: а не получает ли он сообщения от Коминтерна? Теперь ему не терпелось подружиться с американцами.