Именно так он себя приводил в боевую готовность, когда начинал в чем-то копаться. Объём работы всегда выглядит в начале очень туманно. Возникают сомнения – а стоит ли начинать, но после готовности гепарда к прыжку возврата нет, это Глеб хорошо знал. Теперь его уже ничего не остановит, он узнает все об этом туманном братстве, дело пахнет обычной уголовщиной, единственно, что его смущало, это отсутствие финансового интереса у организации. Это настораживало. Может, этот интерес неявный, или Полина что-то утаивает, а потом окажется, что все ее движимое и недвижимое имущество уже заложено и перезаложено, и она совсем нищая. Обыкновенное мошенничество.
Он вспомнил, как на заре перестройки заезжие бизнесмены, слетающиеся как бабочки на огонёк, в обновленную Россию, внушали нашим, отечественным, бывшим барыгам и спекулянтам, что-то вроде благоговейного восторга. Так и мосье Штолль, своим прекрасным русским произношением, покорил сердца.
В России тогда был пресловутый дефицит, не хватало детского питания, соков, растворимых кашек, а тут француз с неизменной улыбкой и чудесным контрактом. Никто и не усомнился, несмотря на немецкую фамилию, в его французском происхождении. Выгоды баснословные, договора заключены, почему-то он предпочитал конторы, снабжающие еще более голодную область. Наши завмаги потирают руки, предвкушая прибыль, господин Штолль ждёт предварительной оплаты на счета посредников, вагоны будут приходить буквально на днях, нашим снятся канары, однако, всё быстро рассеивается, без объяснений, как у Копперфильда, проходит месяц, другой, посредники имеют странные юридические адреса, на деле оказывающимися адресами бараков.
В этом массовом гипнозе французского обаяния участвовал одноклассник Глеба. Тогда он тоже напрягся и стал раскручивать всю эту историю. Правоохранительные органы разводили руками, а он смог его найти в Ленинграде, хотя все считали его давно выехавшим. Он даже с ним встретился, показывал подписанные контракты. Штолль, теперь Глеб не сомневался, явно немецкого происхождения, и даже, возможно, частично русского, смотрел на него прозрачным голубым взглядом и как будто ничего не понимал. Да, он что-то подписывал, какие-то документы на поставку, но денег не получил. Он тоже пострадал от этих посредников, которые как в воду канули. Позвольте, вы сами рекомендовали их почти как своих друзей, не успокаивался Глеб, да, да, но в бизнесе не бывает друзей, и я тоже пострадавшая сторона, парировал Штолль. Глеб не успокоился и нашел доказательства, что деньги все-таки были им получены.
Следователь, немолодая женщина, долго смотрела на него недоуменно, приподняв очки, когда он ей вывалил на стол кучу доказательств. Вы хорошо поработали, Корнаковский, пробормотала она, правду любите искать, вот такие правдолюбцы и разрушили страну. Что вы, товарищ следователь, это просто моя работа. Правды в этой стране уже давно никто не ищет. Правда умерла так давно, что, сколько не переписывай учебников истории, все равно ее не найти. Меня воспитывали в духе марксизма-ленинизма, я был бойким пионером, даже стихи патриотические писал, за что неоднократно был направлен на отдых в Артек. Зачем это вы мне рассказываете? А затем, товарищ следователь, что есть законы, которые олицетворяете вы, и вот вам все доказательства, остается только применить закон, вот и вся математика.