Само собой, высокомерные лорды считали ниже своего достоинства посещать гостиницу рангом ниже, чем раззолоченная до последнего сортира «Подкова». Еще бы! Господа перворожденные всегда требовали себе только самого лучшего. В том числе и этого, эстеты остроухие! Более того, даже из «Подковы» нередко уезжали, недовольные качеством обслуживания: то им изгородь живая не по нраву, то музыкант за обедом на полноты сфальшивил, то простыни недостаточно белые, то комары над ухом жужжат…

Шранк, зайдя в обеденный зал, больше напоминающий зал приемов у какого-нибудь небогатого короля, тихо присвистнул: ну, если уж это для остроухих «скромно», то он тогда вообще не знает, что они подразумевают под роскошью! Один фонтан во дворе чего стоит! Да и лошадей у них забрали конюхи столь чопорные, что таких, наверное, не встретишь даже во дворцах.

Внутри все сверкало и блистало чистотой, на полу расстелены пушистые ковры. Лестницы между этажами выточены чуть ли не из черного палисандра, да еще такие ажурные, резные, воздушные, что прямо идешь и думаешь, как бы не провалиться вниз ненароком. Двери исключительно дубовые, толстые, какие не всяким тараном прошибешь. На каждой — индивидуальный замочек с подходящим только к нему ключом. Комнаты же — вовсе не комнаты, а прямо-таки хоромы, а уж что творилось внутри…

Суровый Страж, который в жизни такого комфорта не видывал, с некоторой опаской покосился на огромное ложе под балдахином, где со спокойной совестью можно было разместить чуть ли не треть его заставы. Сперва поосторожничал мять настоящую пуховую перину, нахмурился, потому как не одобрял ненужных излишеств. Но после рассудил, что платить все равно не ему, подумал… и, забросив дорожный мешок в ближайший сундук, с кривой ухмылкой завалился на роскошное покрывало. Торк с ней, с периной. Главное — до ужина дожить, а там можно перетерпеть даже такое издевательство над организмом.

— Что, не по нраву? — понимающе усмехнулся Таррэн, когда друг с кислой миной спустился обратно.

Шранк только отмахнулся.

— Это тебе все одно — что уголь, что бриллианты. Ты со своей родословной можешь спокойно есть и из глиняной миски, и из золотой тарелки, а нам, бедным, енто безобразие не по нутру. Слишком уж его тут… хм, много. Чувствую себя как скоморох на похоронах.

Темный эльф кивнул.

— Ты прав. Но люди считают, что мы именно так и живем, поэтому украшают гостевые дома золотом, камнями, устилают шкурами мертвых животных. И поверь, ты никогда и никому не докажешь, что настоящая красота кроется отнюдь не в позолоченном сортире.

— М-да? А в чем же тогда?

— В изяществе простых вещей, — тонко улыбнулся эльф. — В гармонии. В совершенстве. И в соответствии внутреннего ощущения окружающей тебя действительности.

— Хм, — хитро прищурился Шранк. — Тогда что ж мы не остановились на обычном постоялом дворе? Чего сюда приперлись, а не нашли самую прокопченную таверну, где можно спокойно поразмышлять о высоком? Может, съедем отсюда, пока не поздно?

— «Подкова» — всего лишь пример для демонстрации бытующего среди людей заблуждения, — неохотно пояснил Таррэн. — Однако здесь действительно неплохо кормят. И тут можно не опасаться ночью нашествия клопов. По крайней мере — не смей ржать! — так наобещал мне Линнувиэль. Согласись, что это — веская причина, чтобы остаться?