Паскевич приосанился. Все-таки ухватил плюшку.

— По результатам сего дня к наградам представлю Матвея Ивановича и его офицеров, — объявил Кутузов, указав на генерала с саблей вместо шпаги на боку. — Его казаки, воспользовавшись заминкой неприятеля на том берегу, атаковали французов во фланг, разбили обоз и захватили пушки. Которые не смогли увезти с собой, испортили. Вследствие чего противник не смог по нам стрелять и отошел от реки.

Генерал довольно улыбнулся и поклонился. Ага, это Платов. В моем времени он точно так же нанес фланговый удар и лишил французов части артиллерии. Завязал, значит, с водочкой атаман, за ум взялся.

— А еще представлю капитана Руцкого и офицеров его батальона, — добавил светлейший. — Чего тебе попросить? — он задумчиво посмотрел на меня. — Георгий четвертой степени есть, чин недавно получил. Святого Владимира с бантом? Маловато для такого дела будет. Людей много потерял?

— Более половины батальона, — сходу соврал я, увидев, как поползли на лоб брови Паскевича. Ему-то я другую цифру назвал. Генерал покачал головой, но промолчал. Правильно. Здесь подход к наградам простой: чем больше людей потерял, тем выше героизм. Приходилось в свое время читать об одном случае. Примерно в это же время Россия вела войну с персами у Каспийского моря. Там один грамотный русский офицер сумел с двумя тысячами солдат вдрызг разбить десятитысячный персидский корпус, потеряв при этом всего 28 человек убитыми. Однако в Петербург написал, что потерял 1200, и не прогадал. Его буквально осыпали наградами.

— Попрошу Георгия третьей степени, — решил Кутузов. — Все по статуту. С малыми силами отбросил много превосходящего неприятеля, не позволив тому захватить Малый Ярославец, и нанеся при этом противнику значительный урон. Далее, как государь соизволит. А теперь, господа, прошу нас оставить, — сказал генералам. — Мне нужно перемолвиться с капитаном с глазу на глаз. Ты тоже задержись, Карл Федорович, — светлейший кивнул Толю[28].

Недоуменно глядя на меня, генералы потянулись к выходу. Генерал-фельдмаршал пожелал побеседовать наедине с каким-то капитанишкой? Это с чего? Я-то знал ответ, но вид принял лихой и придурковатый: дескать, наше дело телячье: приказали – стою.

— Обижаешься? — спросил Кутузов, когда за последним из генералов закрылась дверь.

— За что? — удивился я.

— За то, что не послушал тебя и не привел армию к Малому Ярославцу загодя, — пояснил Кутузов. — В результате пришлось гнать ее ночным маршем, а тебя с твоим батальоном бросить на растерзание французам. Если б не справился… — он помолчал. — Знаешь, почему не послушал? — продолжил светлейший. — Они, — указал в сторону двери, — хором убеждали, что такое невозможно. Неприятель непременно пойдет по Старой Калужской дороге. Нельзя верить какому-то капитану, бежавшему из французского плена. И что вышло? Хорошо, что Карл Федорович заранее разведал позицию за Малым Ярославцем и составил роспись войск для спешного марша из Тарутино в случае выдвижения неприятеля к городу. Он же по получению сведений, что неприятель замечен на Новой Калужской дороге, посоветовал перебросить сюда егерей на лошадях дабы воспрепятствовать противнику возвести переправы и предложил твою персону, как имеющую опыт в таких делах. Как видишь, не ошибся.