— Без чинов, Платон Сергеевич, — улыбнулся он. — Добро пожаловать в наш клоб[90] советников. Который раз заседаем, но все не можем выработать нужное решение. Может, вы чего умного подскажете. Здесь…

Он не договорил – в зал вошел царь.

— Присаживайтесь, господа, — сказал, подходя к креслу. — Продолжим наше совещание.

Он сел, вслед ему стали занимать места в креслах остальные. Я примостился позади всех.

— Итак, — объявил Александр, — нам предстоит выработать способы продолжения войны. Вы знаете, что французская армия сосредоточилась на левом берегу Эльбы, удерживая переправы. Ее численность по донесениям лазутчиков составляет не менее ста тысяч человек при трехстах орудиях. Из Франции постоянно подходят подкрепления. К началу кампании силы неприятеля значительно возрастут. А наши, князь? — он посмотрел на Багратиона.

— В настоящее время в армии около восьмидесяти тысяч штыков и сабель, три сотни орудий, — доложил вскочивший Петр Иванович.

— Сидите, князь, — махнул рукой царь. — У нас приватное совещание. Как скоро сможем нарастить силы?

— Полагаю к лету, — неуверенно ответил Багратион.

— Алексей Андреевич? — Александр посмотрел на Аракчеева.

— Князь прав, — подтвердил военный министр. — Раньше лета никак. По всем рекрутским депо разосланы приказы, там формируют маршевые колонны. Но пока дойдут, особенно, издалека… Не сегодня-завтра дороги развезет – весна на дворе.

— Сколько сможем выставить к лету?

— От ста пятидесяти до двухсот тысяч, — ответил Аракчеев. — Неизвестно сколько рекрутов отстанет дорогой, сколькие из них заболеют.

— То есть мы в лучшем случае сравняемся с французами, — грустно заключил царь.

— Побьем их, ваше императорское величество! — заверил Багратион.

— Не сомневаюсь в вашем воинском даровании, Петр Иванович, — вздохнул царь. — Как и в храбрости русских солдат и офицеров. Но я должен быть уверен в победе. На нас смотрит Европа.

— А что пруссаки? — спросил Аракчеев. — Собираются выставлять армию?

— Требуют отдать им герцогство Варшавское, — скривился царь. — Им мало Данцига с окружающими город землями. Без этого согласны только пропустить нашу армию через свои земли и обеспечить ее провиантом и фуражом.

— Неблагодарные! — послышались возгласы. — Мы спасли им королевство, которое Бонапарт собирался разделить… Дибич вместо того, чтобы разбить Йорка[91], заключил с ним соглашение…

— Тихо, господа! — повысил голос Александр, и голоса смолкли. — Я разделяю ваши чувства, но они помеха в большой политике. Жду ваших советов.

— Отправьте меня к Фридриху Вильгельму[92], - предложил Нессельроде. — Попытаюсь его уговорить.

— Это будет трудно, Карл Васильевич! — хмыкнул царь. — Моему царственному брату недостает решимости. У него нет уверенности ни в себе, ни в своем народе. Знаете что, господа? Давайте выслушаем мнение нового члена нашего совета. Я забыл его представить. Прошу любить и жаловать: граф Платон Сергеевич Руцкий, майор гвардии, офицер свиты императора.

Я вскочил и раскланялся, поймав при этом несколько удивленных взглядов.

— Часть присутствующих с ним знакомы, другие наверняка слышали, — продолжил Александр. — Это батальон Платона Сергеевича расправился с Бонапартом. Однако здесь он по другой причине. Мало кто знает, что граф, будучи к тому принужден силой, служил в армии узурпатора, но, улучив удобный момент, сбежал в Россию, где поступил на военную службу в егерскую роту. У французов он обретался при маршале Викторе, убитом под Полоцком…