— Вашего имени, господин капитан, нет в списке удостоенных орденов и денежных выплат, — сообщил Неверовский и добавил, увидев удивление на моем лице. — Государь пожелал наградить вас лично. Так что получайте бумаги в штабе дивизии, проездные деньги и отправляйтесь в Вильно – государь теперь там. Вам ясно, господин капитан гвардии?

— Так точно, ваше превосходительство! — вытянулся я.

— Завидую вам, Платон Сергеевич, — улыбнулся генерал. — В Вильно съезжается двор: фрейлины, дамы света. После того, как вас обласкает государь, окажетесь в центре их внимания. Не посрамите чести корпуса! — он шутливо погрозил мне пальцем.

— Не посрамлю, ваше превосходительство! — заверил я. — Осаду и атаку проведу по всем правилам воинского искусства.

Неверовский с Паскевичем и окружавшие их офицеры засмеялись.

— На всякий случай возьмите с собой вещи, — посоветовал генерал. — Не хочу загадывать, но есть чувство, что вас ждет новое назначение. Не припомню, чтобы прежде обер-офицера вызывал к себе для награждения лично государь. Полагаю, у него есть на вас какие-то виды. Прощайте, Платон Сергеевич, и не поминайте лихом!

Он протянул мне руку, которую я незамедлительно пожал. Следом – Паскевичу и другим офицерам. Они трясли мне руку и желали удачи.

Назавтра, прихватив денщика, я отправился в Вильно.

В моем времени дорога от Минска до Вильнюса занимала три-четыре часа на поезде или на машине, и это с временем, потраченным на прохождение границы. Мы же добирались четыре дня. Дорогу забили обозы. В Минске находились самые крупные магазины французской армии, их захватили нетронутыми, и вот теперь провиант и фураж развозили к местам дислокации частей. Кушать-то все хотят. Очень правильная логистика. Когда еще обозы из центральной России придут, да и плечо доставки в разы больше, а тут нужное рядом. Спасибо тебе, Бонапарт, за наши сытые желудки!

Мы то обгоняли медленные обозные караваны, то уступали дорогу марширующим колоннам – короче, едва тащились. Хорошо, что отправились верхом, взяв с собой вьючных лошадей, на санях пришлось бы совсем кисло. Регулярные пассажирские перевозки между российскими городами еще не восстановились. Ночевали большей частью в крестьянских избах, а то и вовсе – на соломе или на сене в сараях. Не страшно, в лесу было хуже.

Времени подумать хватало, и я вспоминал все случившееся со мной после переноса в 1812 год. Перебирал в памяти события и встречи, разговоры с людьми, с коими сошелся в этом времени. Иногда досадовал, порой смеялся, иной раз удивлялся самому себе. Как вышло, что простой фельдшер скорой помощи сумел не только выжить, но и найти свое место в чужом для него мире, и даже занять в нем высокое положение? Пришел к выводу, что от того, что действовал, как привык в скорой. Там рефлексировать некогда, счет идет на секунды. О будущем не загадывал – в Вильно скажут. Сомневаюсь, что вызвали, чтобы законопатить в Сибирь. Дадут плюшек, возможно, новое назначение, скажем, в ту же Свиту царя. Соглашаться? Почему бы и нет? За собственные заслуги, чай место, не хлопотами любовницы приобретено. И репутация другая: не какой-то лекарь по мозолям, а победитель Бонапарта. Кавалер орденов Святого Георгия четвертого и третьего класса. Последний, к слову, не у всех генералов имеется.