Одновременно еще два танковых батальона на Т-34М и два мотострелковых на БТР-60, направленные из Осиповичей к южной окраине Марьиной Горки вдоль линии железной дороги, также развернулись на своем исходном рубеже. Сигналом к их атаке должно было стать начало штурма бывшей усадьбы Маковых. До этого момента противник ни в коем случае не должен был обнаружить их развертывание на исходных рубежах. Артдивизион развернулся на трассе Бобруйск-Минск в окрестностях деревни Побережье, примерно в десяти километрах от географического центра Марьиной горки, и находился в готовности немедленного открытия артиллерийского огня по указанной цели. До начала операции оставались считанные минуты, необходимые для того, чтобы двигающиеся на пониженных оборотах танки и бронетранспортеры преодолели те три километра, что отделяли шоссе от северной окраины Марьиной горки.
18 ноября 1941 года, 02:40. северная окраина Марьиной Горки, бывшая усадьба Маковых, бывший Дом Творчества белорусских писателей, а ныне санаторий для выздоравливающих немецких офицеров.
Командующий 29-м моторизованным корпусом генерал пехоты Ханс фон Обстфельдер
Переход от Минска до этой Марьиной Горки оказался не таким простым, как мы ожидали. Проклятые французские панцеры, совершенно не приспособленные к сибирскому климату, то и дело буксовали на обледеневших подъемах; и каждый раз их приходилось выдергивать тягачами. Но не это было самым страшным – чего-то подобного от техники лягушатников следовало ожидать. Во время французской кампании в сороковом году такие «Гочкисы» и «Сомуа», атаковавшие нашу доблестную пехоту, увязли на собственном свежевспаханном поле, в результате чего расчеты «колотушек» перестреляли их без всякого риска, как сидящих уток.
На самом деле во время перехода страшнее всего был холод, буквально пронизывающий все вокруг. Любой, кто в такую погоду возьмется голой рукой за железо, тут же оставит на нем прилипшие клочья кожи. Это ничуть не менее опасно, чем голой рукой взяться за раскаленный докрасна металл. Кроме того, не стоит забывать о самых обычных тут, в России, обморожениях и простудах. Очень многие не могут правильно определить момент, когда онемевшие от холода конечности превращаются в обыкновенные куски мороженого мяса, и если своевременно не принять мер, это может стать причиной госпитализации или даже смерти. По сводным рапортам командиров дивизий, только за время этого марша корпус потерял обмороженными более сотни нижних чинов и пятерых офицеров. Всех их пришлось оставить в местном госпитале.
Кстати, о местном гарнизоне. Встретили нас тут очень хорошо, потому что после того как большевики неожиданно прорвали фронт и стремительным ударом взяли Бобруйск, местный гарнизон существовал исключительно в ожидании нашествия превосходящих сил большевиков. Место для расквартирования нам выделили просто шикарное – бывшее поместье одного из дореволюционных российских аристократов, которое большевики превратили в санаторий для своих высокопоставленных функционеров, а следовательно, не разграбили, а еще больше украсили и улучшили. Только сейчас там располагается санаторий для наших раненых офицеров, но он заполнен едва ли на четверть, и его нынешние обитатели были согласны немного потесниться. Более того, в нашу честь закатили настоящий банкет с большим количеством русской водки, жареных, пареных и верченых над огнем местных мясных деликатесов, облагороженных присутствием женского немецкого вспомогательного персонала местного госпиталя и санатория.