Но зато у этого отряда имелся огромный плюс, который разом перевешивал и его малочисленность, и недостаточное вооружение. В случае совместной операции огневая мощь и особая выучка за нами, а вот знание местности и позиций оккупантов – за членами партизанского отряда, которые родились и выросли в этих Пуховичах и Марьиной горке, и в силу этого знают там каждую улицу и каждый дом буквально наизусть. Особо ценным этот факт оказался в связи с тем, что командир нашей бригады товарищ Катуков все же решил устроить немцам ночное побоище – и открыть концерт специальной увертюрой доверено как раз нашему батальону. Для того, чтобы наши танки незамеченными смогли подойти вплотную к бывшему поместью Маковых, немцы в Пуховичах должны умереть, не издав ни единого писка. И надежные люди, знающие местность, здорово пригодятся нам в выполнении этого задания.

Хоть наша бригада и считается обычно танковой или механизированной, мой разведбатальон обучен всем осназовским премудростям из будущего. И как часового без шума снять, и как языка из вражьих окопов или захваченного населенного пункта утащить. И как дверь в блиндаж хитро заминировать, чтобы выскочившие по тревоге немчики отправились прямо на свидание со своим арийским богом. И как впятером, действуя только ножами и бесшумными пистолетами, вырезать штаб вражеской дивизии – то есть нанести врагу ущерб, сравнимый с действиями стрелкового полка при поддержке артиллерии. Много чему разному и интересному нас учили на переподготовке, и знай я хотя бы четверть всего этого на 22 июня – кладбище с «моими» личными немцами было бы в три раза обширнее. Но сегодня у меня есть шанс пополнить этот счет, однако задача не так проста, как кажется. Осложняет ее то, что за время своего убиения ни один немец не имеет права издать хоть один лишний звук. Тот, кто смотрит на вражеских часовых со стороны, ничего не должен заподозрить. Упрощают достижение ели, мороз в минус тридцать пять градусов Цельсия и полная темнота вокруг. То есть всякие романтические празднохождения исключаются, ибо не способны привести ни к чему, кроме глубокого обморожения.

Час спустя, деревня Пуховичи

Командир разведбата 4-й танковой бригады капитан Петр Васильевич Андреев

«Ночь – темно, и не видать ни зги. В двадцати шагах – чужие каски, с той же целью – защитить мозги»… Вот привязалась песня, хрен прогонишь. Хотя не зги не видать – это только если смотреть невооруженными глазами, а сдвинешь с шлема на лицо ноктовизор – и, если он в активном режиме, непроглядная тьма сменяется желто-зелеными сумерками, будто плывешь под водой, но немецких часовых в таком режиме видно не очень хорошо. Так они всего лишь тени в подводном царстве, наравне со штакетником вокруг палисадника, деревом, стеной дома и прочими предметами. Тогда переключаем прибор в пассивный термоконтрастный режим, который наилучшим образом работает именно в сильные морозы – и сразу картина меняется. Фактически в ней остаются только живые теплокровные существа, вроде нахохлившейся вороны на дереве, немецкого часового, стоящего под фонарем и вглядывающегося в беспросветный мрак, а также светящихся от жара капотов двух тихо урчащих бронетранспортеров «Ганомаг».