— Понимаю, — сказал этот вэк. — А родители знают о твоем переводе и близком освобождении?
Какое чудесное слово он произнес: "освобождение"!
Я ответил:
— Нет.
Потом я добавил:
— Это будет для них приятный сюрприз, не так ли? Я вхожу в дверь и говорю: "Вот я вернулся, опять свободный вэк". Да, вэри хор-рошо.
— Ладно, — сказал этот вэк — Жить у тебя есть где. Ну, теперь вопрос, где ты будешь работать?
И он показал мне длинный список работ, какие я мог бы получить, но я подумал, что на это еще будет время. Сначала хор-роший малэнкий отдых. Могу заняться крастингом, когда выйду отсюда, и наполнить карман деньжатами, но надо быть вэри осторожным и работать в одиночку. Так что я сказал этому вэку, чтобы он немножко подождал, а потом мы еще поговорим. Он сказал: "Хорошо, хорошо" и собрался уходить. Тут он оказался очень странным вэком, потому что он вроде хихикнул и произнес такую фразу:
— А не хочешь ли ты стукнуть меня в лицо, прежде чем я уйду?
Я подумал, что ослышался, и спросил:
— А?
— Не хочешь ли ты, — хихикнул он, — стукнуть меня в лицо, прежде чем я уйду?
Я нахмурился озадаченный и спросил:
— А зачем?
— О, — ответил он, — просто посмотреть, как это у тебя получится.
И он представил свой лик вэри близко, с ухмылкой во весь ротер. Я сжал кулак и хотел дать ему по фасу, но он отскочил вэри скор-ро, все ухмыляясь, и мой рукер ударил в воздух. Это было так непонятно, и я нахмурился, а он ушел, смеясь так, что чуть голловер не отвалился. И тут, братцы, я снова почувствовал себя здорово больным, как было днем, минуты на две. Это скоро прошло, и когда принесли обед, у меня был хороший аппетит, и я был готов схрупать жареного цыпленка. Но было странно, что этот старый тшелловек просил дать ему толтшок по фасу. И было странно, что я почувствовал себя так плохо.
Но еще более странно, когда я заснул в эту ночь, братцы. У меня был кошмар, и, вы можете себе представить, он был об одном из этих кусков фильма, который я повиддил днем, про смеющихся малтшиков, применивших насилие к молоденькой цыпе, которая кричала, и на ней красный-красный крофф, а ее шмотки все порваны вэри-хор-рошо. Я сам забавлялся с ними, смеялся и был вроде их вожаком, одетый по последней надцатовской моде. И вот в разгаре этого драстинга и избиения я почувствовал вроде паралич и очень захотел стошнить, а все другие малт-шики вэри громко надо мной смеялись. Тогда я начал дратсинг, чтобы проснуться, и мой личный кроффь лился пинтами, квартами и галлонами, а потом я очнулся в постели в этой комнате. Меня тошнило, так что я слез с кровати, весь трясясь чтобы пройти по коридору в сортир. Но представьте себе, братцы, на двери висел замок. Оглядевшись, я в первый раз заметил, что на окне была решетка. Так что, когда я нашел что-то вроде горшка в шкафчике у кровати, я усек, что отсюда не удрать. Хуже того, я боялся снова увиддить тот сон. Скоро я почувствовал, что уже не хочу тошнить, но я дрейфил лечь обратно в постель и заснуть. Но скоро я все-таки заснул и больше снов не видел.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Остановите, остановите, остановите! — кричал я. — Выключите, грязные ублюдки, я больше не могу!