– Броди с Ларисой и Карл с Люссией тоже пропали одновременно с тобой, – поспешил сообщить Оливер. – И до сих пор о них ни слуху ни духу.

Бутен несколько осудительно посмотрел на Оливера и заговорил сам:

– Как думаешь, могли они быть с тобой рядом?

– Вполне…

– Ты слышал крики? Какие-нибудь иные подозрительные звуки?

– Нет, ничего такого. Скорей меня с ума чуть не свела полная тишина. Только охранник топал словно слон, принося мне еду и воду…

– Чем кормили? – участливо поинтересовался Бензик.

– Рассмотреть не было возможности, а на вкус хлеб, мясо, какие-то каши. Даже отвар вполне горячий доставался.

– Хм! Если так кормили, значит, убивать не собирались! – заявил врач. – Ну а вопросы тебе задавали?

– Ни звука не слышал. Вначале здесь стал куда-то проваливаться, а потом уже очнулся в цепях и вот в таком виде…

Только тогда все вспомнили, что парень совершенно голый, и вскочившая на ноги Пеотия хлопнула в ладоши:

– Все быстренько вышли! Дайте Михе спокойно одеться! – ведь это была его комната, и некоторые запасные вещи так и лежали стопкой на надувном матрасе. – Потом я вас позову, и мы продолжим разговор. Думаю, что теперь, когда уже целых два новых вектора есть, от модуля, и возвратный самого Михаила, мы можем более точно высчитать точку выхода телепортационного канала в пространство.

Она выпроводила всех из комнаты, сдвинула створки и повернулась к лежавшему парню. Над ним продолжал склоняться несколько задумавшийся Бензик.

– Ну, чего разлегся? Я рада тебя видеть и такого, но одевайся быстрей, у нас слишком много забот! Врача стесняться нечего. Меня – и подавно!

Словно нехотя, скорей всего из-за болезненных ощущений, Кормилец встал на ноги и начал медленно выбирать одежду.

– А что у вас за проблемы? – поинтересовался он.

– Ой! Лучше и не спрашивай. Только одна ваша пропажа заставляет нас дежурить здесь парами.

– Нужно всех немедленно эвакуировать на Землю. Уверен, после моего побега по моим следам кто-нибудь да нагрянет.

– Может, ты и прав. Да только на Землю вам пока нельзя…

Она задумалась, стоит ли говорить Михе про Сатази, и уже вроде как решилась сказать, когда тот спросил:

– Почему?

И тут же такой вопрос задал и Бензик:

– Почему? – но при этом он уставился на парня, натягивающего майку. – Если тебя держали в кандалах больше двух недель, то почему у тебя следы и синяки такие, словно им не более нескольких часов?

– Да эти кандалы какие-то странные, – почти без паузы отозвался Михаил. – То током пробивали, то странной щекоткой.

– Так они что, еще и лечебные свойства имели?

– Понятия не имею…

– Какие они хоть на ощупь?

– Ну, твердые… – пожал плечами Кормилец и начал надевать штаны.

«Что-то в нем не так! – передал Пеотии ментальное собщение Бензик. – Будь начеку! Особенно мне не нравятся его синяки! Он лжет!»

«Да ну, не может быть».

«У него в организме есть некие несуразные изменения, – продолжал Бензик, который еще в первые дни после своего оживления вживил в собственное тело хирургическим путем некие помогающие ему практиковать и лечить устройства. – С моим умением сканировать органы в течение минуты я его уже всего проверил! Сейчас заканчиваю обрабатывать результаты. Человек с такими отклонениями уже умер бы или сотрясался в судорогах от боли!»